Человек сел на диван, снял шляпу и положил ее возле себя, пригладил волнистые волосы и расстегнул пальто. Коля сел на другой конец дивана, сложив на коленях руки и поглядывая на гостя.
— В каком классе учишься? — спросил гость.
— Во втором. А вы, может быть, монтер, пришли лампочку над моим столом провести, так вы начинайте, а потом и мама придет.
Человек засмеялся.
— Нет, я не монтер. Я знаешь откуда? Из газеты. Хочу о твоей маме в газету написать, вот и пришел с ней поговорить. Ты знаешь, что твоя мама — лучшая фрезеровщица цеха?
— На Доске почета висит ее портрет, — сказал Коля. — Возле завода такая доска.
— Вот-вот. А папа у тебя тоже на заводе работает?
— Нет, не на заводе. И его не убили на войне. Это у Тольки Фоминского убили. — Человек быстро взглянул на Колю, глаза его слегка расширились. — Он просто уехал.
— Надолго?
Коля подумал и сказал рассудительно:
— Он забыл приехать назад. Но не надо огорчаться; мама говорит, не у всех есть папы.
Растерянная улыбка мелькнула на лице гостя. Потом оно нахмурилось.
— Так, значит… И давно это случилось?
— Что случилось?
— Да вот… папа уехал?
— Наверно, давно. Я знаете почему так думаю? Потому что, когда я был маленький, я очень сильно расшибся с лестницы, а он еще прежде уехал. А я давно был маленький.
— Понятно. Рассуждаешь ты здорово. — Дяденька из газеты встал, прошелся по комнате, опять плюхнулся на диван, вздохнул и задумался.
Вскоре Коля уже знал, что гостя зовут Николаем Ивановичем и он не только сотрудник газеты, но и страстный охотник. А Николай Иванович узнал, что в Колином классе больше мальчиков, чем девочек, и лучше всех мальчиков, конечно, Славка Петров, потому что он — Колин друг, а из девочек самая умная — Галя Ветлугина, ока отличница и никогда не дразнится. А учительница у них добрая, только иногда немножко злая, если очень шумят; ока уже старая, и за сорок лет работы у нее голова разболелась от мальчишьего крика.
Коля болтал без умолку. Привалившись к спинке дивана, Николай Иванович подзадоривал его вопросами и шутками. Широкая рука Николая Ивановича уютно лежала на Колиных плечах, и Коля собирался расспросить этого веселого, хорошего дяденьку о куче всяких вещей, как вдруг тот взглянул на ручные часы и вскочил:
— Нет, не дождусь я твою маму. Повидаю ее на днях ка заводе. И тебя, тезка, как-нибудь навещу, вот приеду из командировки… Чего бы мне тебе такое… — он порылся в карманах, — подарить на память, а?
И тут-то и произошло чудо. Николай Иванович протянул Коле почти новый перочинный ножик. В коричневой обкладке, с двумя лезвиями, со штопором, он был еще лучше, чем у Севы Белова.
