— Нам следует махнуть в Токио, — промолвил мистер Норберт дождливым утром, когда выяснилось вдруг, что по обоим берегам Сены больше не осталось заслуживающих внимания мест, которые друзья ещё не посещали. — Ресторанов, осиянных мишленовскими звёздами, там раза в три больше, чем здесь — а ведь и кроме них есть интересные забегаловки.
Месье Бонишон согласился не раздумывая: он трижды посещал Страну Восходящего Солнца, однако путешествия без мистера Норберта были подобны поиску грибов безлунной ночью: отыскать что-то съедобное и избежать серьёзных пищевых отравлений удавалось только благодаря счастливому случаю.
— Не спрашиваю, чем вы собираетесь удивить нас обоих, — с предвкушением облизнулся месье Бонишон, — ибо не желаю портить себе удовольствие от свидания с неизведанным.
Мистер Норберт принял сказанное к сведению — и в первом же японском ресторанчике, куда они завернули по дороге из аэропорта в гостиницу, весьма озадачил месье Бонишона выбором кушаний.
— Покидать Францию для того, чтобы поесть французских блюд! — воскликнул месье Бонишон. — Вы сошли с ума, друг мой.
— Японцы берут у европейцев всё самое лучшее и прилежно доводят до совершенства, — мотивировал свой выбор мистер Норберт, отложив меню и наслаждаясь растерянностью месье Бонишона. — Французская кухня в этой скромной харчевне такова, что и в самом помпезном парижском ресторане нам никогда не сыскать ничего подобного!
Месье Бонишон привычно препоручился компетенции мистера Норберта — и после первой же ложки был вынужден признать его правоту.
Сытость располагает к праздным беседам. Покончив с гарбюром и тартифлетами и принявшись за клафути, друзья завели дискуссию о том, сухую лозу какого сорта винограда следует брать для обжарки на её огне отваренных в бульоне свиных потрошков, дабы трикандили получились идеальными, — а когда сошлись на Мальбеке, перешли к зависимости вкуса фуа-гра от породы гуся, давшего печень, причём месье Бонишон оказался горячим сторонником тулузцев, тогда как мистер Норберт упорно выступал за ландцев.
— Кстати, — сказал мистер Норберт, прожевав и проглотив добрый кусок пирога, — помните ли вы Дюфура?
— Нет, и не хочу вспоминать, — поморщился месье Бонишон и залпом допил свой кальвадос. Дюфур являлся приятелем мистера Норберта, иначе говоря — одним из тех многочисленных лакомок, которых месье Бонишон регулярно оказывался вынужденным угощать за компанию со своим другом — не всех сразу, впрочем, ибо приятели мистера Норберта были разбросаны по всему свету. Они некогда ссудили мистера Норберта сведениями о местных мастерах кулинарного искусства, и тот никогда не стеснялся оплатить долг за счёт месье Бонишона.
