Страусиная политика не приносит успеха, но понимание этого пришло позднее, а тогда казалось, что всё устаканится само собой. До весны я Белика не видел, а затем он куда-то надолго исчез и я вздохнул свободнее.
Девятый класс закончил без троек, летние каникулы провёл в Москве и частично в Крыму. Наступила последняя школьная осень, длинная, сухая и солнечная. Все помыслы сосредоточились на учёбе.
Если не поступлю в институт, забреют в армию минимум на три года, что при моём гипертрофированном стремлении к свободе и независимости та же тюрьма. Вскоре начались спортивные сборы, меня включили в юношескую сборную Республики по баскетболу, так что визит к Белику всё откладывался и откладывался.
Пришло время подумать о характеристике для института и, хотя я перестал быть наказанием для школы, а учителя не могли нарадоваться на моё примерное поведение, с комсомолом что-то не вытанцовывалось. Дело в том, что из Москвы я вернулся в новеньком венгерском светло-коричневом пальто и в туфлях на толстой рифлёной подошве, что было расценено горкомом комсомола как идеологическая диверсия. Последовал грозный окрик — решительно поднимать общественность на борьбу с тлетворным влиянием Запада. От туфель пришлось отказаться и спрятать их до Москвы, поскольку в такой обуви в «Крокодиле» рисовали стиляг и американских поджигателей войны. Вскоре, на моё счастье, такое же пальто появилось у скромного и безобидного одноклассника Вальки Хвощёва, чей отец, спецкор «Правды», исхитрился утрясти вопрос на самом высоком партийном уровне. Вот и щеголяли мы двое на весь город в шикарных кремовых одеяниях, сводя с ума дульсиней из акушерского училища, и вызывая зависть соперников, облачённых в тоскливый советский ширпотреб всех оттенков глубокого траура.
Подходит к концу моя йошкар-олинская сага, но прежде чем завершить описание столь важного этапа жизни, расскажу об одном неприятном происшествии, который я очень старался забыть. Обычно услужливая память сама отодвигает в сторону всё неприятное, но тут не получается, и новое пальто сыграло в этом эпизоде не последнюю роль.
Чёрную метку, а в сущности пригласительный билет на казнь, получил в феврале, но не буду забегать вперёд, расскажу всё по порядку. В зимние каникулы по школам и училищам города, как всегда, прошла волна предпраздничных вечеров. Состоялся такой вечер и у нас, и завуч Герма, сокращенно от гермафродит (она коротко стриглась, говорила как мужик басом, но почему-то носила юбку), следуя народной мудрости — нет строже монаха, чем бывший чёрт — назначила меня ответственным за порядок.
