Жидкость оказалась густой, как кленовый сироп, и прозрачной, но такой тёмной, что невозможно было определить её цвет. Она слегка опалесцировала, а пахла… господи, как она пахла!
Как нездешние цветы, раскрывшие ночным бабочкам пурпурные чаши с дрожащими на дне, сладкими от нектара каплями росы. Как уходящие в туман луга дурманных и пряных трав, колышущихся, будто море, в призрачном лунном свете. Как бархатное ночное небо, от края до края затканное драгоценным и древним узором созвездий — если только у неба бывает запах…
У Паркер перехватило дыхание. Отгоняя наваждение, она спросила:
— Ничего себе! И как называется эта штука?
— Мама называет её Нектаром Полуночи. Вы попробуйте, попробуйте, — поторопил Эспеланн, наблюдавший за Паркер с усмешкой. — Вкус у неё ничуть не хуже, чем запах.
Женщина сделала осторожный глоток, опасаясь приторной сладости. Но сахара в напитке было ровно столько, сколько нужно. Алкоголь, если его туда и добавляли, совершенно не чувствовался. Чувствовались ягодный сироп, судя по цвету, черничный или ежевичный, и пряности — корица, кардамон и что-то ещё, терпкое и незнакомое. Ничего особенного, почти с облегчением мысленно заключила Паркер, допивая рюмку, открыла было рот, чтобы вежливо похвалить «нектар полуночи»… И вдруг поняла, что с ней происходит небывалое: волшебный мир, ароматы которого только что уловил её чуткий нос, теперь находится внутри неё, разбегается по её сосудам, и она сама становится частью этого мира!
— Ну как? — поинтересовался Аксель.
— Д-да уж… Я, и правда, н-никогда такого не п-пробовала… — пробормотала Паркер.
Язык её не слушался, тело ослабело. Ей бы запаниковать, но волны спокойствия, исходившие от «викинга», погасили панику в зародыше. Паркер оперлась подбородком на руку и прикрыла глаза. Сквозь ресницы она увидела, как хозяин спрятал обратно в шкаф бутылку, бормоча:
— Одной порции вполне достаточно…
«Директор по связям» Аксель Эспеланн острым взглядом неотрывно всматривался в свою гостью. Паркер, веки которой налились дремотной тяжестью, этого взгляда уже не заметила.
* * *
В подсобном помещении магазина загрохотало, словно откуда-то упал, перевернувшись, тяжёлый ящик, и вслед за этим раздались причитания старичка-хозяина:
— Да что ж такое?! Господи, за что мне это наказание?! Куда они запропастились?!
В надломленном голосе явственно слышались слёзы. У прилавка выбритый до зеркального блеска холёный господин в длинном пальто брюзгливо поджимал губы, постукивал тростью с серебряной инкрустацией и, наконец, не выдержал:
