Все попытки возражений пресекла лично Шепильская:
— Не упрямься девка. Лучше головой подумай. Тебе рожать вот-вот, а здесь ни повитух, ни условий для младенца. Принимать-то, кто будет, он? — графиня раздраженно кивнула на переминающегося с ноги на ногу околоточного. — Не робей, не в прислуги беру, дальней родней представлю. Лишнего болтать не будешь, так никто ни о чем не догадается.
Отправив Христину в теплой карете Шепильской, мы преступили к поискам непонятно куда запропастившегося Стахова. Первым его сумел обнаружить Селиверстов исключительно благодаря острому нюху. Но не специфическому полицейскому чутью, а обычному обонянию.
Андрюха почему-то настолько перепугался графини, что забился на чердак и трясся в самом дальнем углу. Никто бы и не подумал туда сунуться, но от насквозь пропитавшихся навозом и потом валенок, оттаявших возле нагретой печной трубы, потянуло едким зловонием, просочившимся в дом.
Когда, отплевываясь и зажимая нос, околоточный за шиворот стащил Стахова вниз, я, посмеиваясь, порекомендовал ему добавить Андрюхины валенки в пыточный арсенал, к знаменитому колоколу. Однако полицейский резонно возразил, что за столь бесчеловечные методы ведения дознания его, безусловно, отправят на бессрочную каторгу. Стараясь дышать исключительно ртом, я вынужден был с ним согласиться.
До владений Шепильской добрались без приключений и в относительном комфорте. К полудню мороз отпустил, а небо затянуло низкими облаками. Поднявшийся сырой и теплый ветер, пока больше трепал верхушки деревьев, чем гнал поземку по земле.
По дороге я принял однозначное решение вернуться в посад, так как сидение в имении графини, расположенном у черта на куличиках, ни коем образом не способствовало решению задачи по распутыванию клубка последних событий. Но и появляться там, где меня знали, как облупленного, значит неизбежно навлечь на себя неприятности. Слухи о конфликте с Прохоровым, несомненно, как круги на воде, уже разбежались по округе.
Когда мы добрались до места, Селиверстов, первым делом понесся узнавать, как устроилась Христина, а я отправился на поиски хозяйки. У меня родилась идея, которую стоило с ней обсудить.
Я решил, сколько возможно изменить внешность и заодно поменять имя, чтобы пока исчезнуть из поля зрения противника, тем самым, развязав себе руки. Однако незамысловатый, в сущности, замысел без посторонней помощи, в первую очередь Шепильской, воплотить в жизнь было непросто.
