— А с чего, вы, дражайшая Ксения Германовна, решили, что это я полез под юбку к барышне, а, не, скажем, она первая запустила шаловливые ручки в мои штаны?
Судя по выражению лица, изумилась Шепильская неподдельно:
Это… правда? — наконец смогла выдавить она, пока полицейский, с хозяйкой дома не обращая на нас никакого внимания, вполголоса пересмеивались на кухне.
Я грустно усмехнулся:
— А какой смысл врать? Прошлого все равно не вернешь, как бы не хотелось. — Помимо воли тот злополучный день всплыл в памяти мельчайших деталях, и почему-то сразу, словно наяву в нос ударил запах необычных духов.
В похмельном мозгу натужно, со скрипом, но, все же начали проворачиваться шестеренки. Я прищурился на графиню:
— Знаете, можете считать меня круглым идиотом, однако, сдается мне, во всем виноваты ее духи. Похоже, именно из-за них я так непотребно возбудился. Другого объяснения у меня нет.
Собеседница неожиданно напряглась:
— Расскажите-ка поподробнее про эти самые духи.
Я задумчиво покачал головой. В голове всплыло мудреное определение — афродизиак. Но делиться предположения, основанными на научных достижениях будущего, не стал.
— Да, собственно, и духами-то их назвать нельзя. Такое ощущение, что она, прежде чем ко мне идти, в болоте искупалась. Чудной такой запах. Раньше ни с чем подобным встречаться не приходилось.
Графиня вдруг побледнела, подхватилась со стула и, нервно кусая губы, подскочила к подслеповатому окошку. Долго молчала, отвернувшись, а затем еле слышно прошептала:
— Кто бы мог подумать?
— Вы что-то сказали? — я сделал вид, что не расслышал, стараясь таким образом вывести ее из прострации.
— А? — заметно вздрогнула Шепильская, медленно повернулась, тяжело ступая, подошла ко мне и легко потрепала по плечу. — Да-да… Теперь все встало на свои места. Вы действительно не виноваты. Шансов противостоять не было никаких… Но, Боже мой, как?.. Как, это дьявольское снадобье оказалось в ее руках?
Утро переставало быть томным. Без всякого сомнения, я опять, сам того не ведая, вляпался в какую-то темную историю. То-то полночи, аккурат перед тем, как покойный Ахмед принялся меня пытать, снилась мутная водичка.
Однако, семь бед — один ответ. Я решил, пользуясь случаем, на этот раз попытаться вытащить из графини максимум информации. Без прежнего грубого нажима, мягко поинтересовался:
— Ксения Германовна, не будете ли так любезны, все же пояснить мне, что, по вашему мнению, произошло? А то все больше загадками какими-то говорите.
