— Эй, мужчины, идите сюда!
Муса по — узбекски крикнул:
— Не расходись, не шевелись!
Обитатели кишлака испуганно завопили:
— О аксакал! Придешь ли ты спасти нас?… Где ты? Где ты, голодному пища, пешему лошадь?
— Они, кажется, говорят по узбекски? — с удивлением заметил Юрий.
— По узбекски, — подтвердил Муса. — В Алайской долине и на Сарыколе все киргизы говорят по узбекски.
— О аксакал! Придешь ли ты спасти нас?… Где ты?
Пока они кричали, Муса быстро подбросил в огонь полыни. Костер разгорелся, и жители кишлака, оставив плакавшую от страха маленькую девочку, убежали через дверь в стене. В кибитке стало жарко, как в бане. Одежда путников оттаивала, от неё отламывались льдинки и со звоном падали на пол. Полынь сгорела, и костер еле тлел. А Юрий стоял, все так же пристально всматриваясь в наполненную звуками темноту.
К костру, медленно переваливаясь с ноги на ногу, походкой жирного гуся подходил аксакал в старом китайском халате из голубого шелка с золотыми драконами. Так он, по старинному обычаю, одевался в торжественных случаях.
Не узнав прадеда в непривычной для него одежде, затихшая было девочка опять заплакала.
Юрий машинально поднял наган. Стараясь не показать страха, аксакал продолжал важно шествовать.
— Арвахи, — шептал аксакал, обращаясь к духам добра, — держите меня за руки и поддерживайте под мышки.
Вслед за аксакалом вошли Джура и низкорослый Кучак. Джура взял аксакала под правый локоть, Кучак — под левый, и они бережно посадили старика у огня. Аксакал, желая казаться слабым и беспомощным, кряхтел и стонал: он хотел вызвать к себе сочувствие пришельцев.
Ивашко, смахнув со лба пот, сел у костра.
— Угостите путников чаем, — прошамкал аксакал.
— Зейнеб! — позвал Кучак.
В кибитку быстро вошла юная красивая девушка и поставила на угли высокий железный чайник.
— Кто вы? — спросил Ивашко.
Старик молчал.
— Спроси их, кто они такие, — сказал Ивашко и толкнул локтем разомлевшего у огня Мусу.
— Пока не выпьем чаю, спрашивать не полагается.
Помолчали.
Чайник зафыркал, заливая огонь. Красавица Зейнеб принесла фарфоровые китайские чайники, сполоснула их кипятком и поднесла аксакалу.
Старик размотал длинный шелковый пояс, достал из его складок чай и бросил щепотку в чайник. Зейнеб подала тяжелую пиалу из красного камня. Сполоснув её, аксакал налил туда немного чаю и подал Юрию.
— Что он мне наливает на донышке? Пусть нальет полную, я пить хочу, — обиженно сказал Юрий.
Муса пояснил:
— Бери, бери. Чем меньше в пиале чаю, тем больше уважения гостям.
