Голос Максимова звучал властно, а в глазах светилась легкая насмешка.
— Хамид, скажи нам: ты не видел в чайхане никого из бывших единомышленников?
— Нет, — твердо ответил Хамид, — нет!
Оспенные шрамы на его лице побагровели. Он с нескрываемым ужасом смотрел в немигающие глаза Максимова. Он думал о том, что только Максимову мог прийти в голову этот дьявольский план — публично почтить его, бывшего курбаши, своей дружбой. Максимов слишком хорошо все понимает, чтобы сделать это случайно или по неведению. Начальник несколькими словами о своем друге Хамиде порвал все связи, ещё сохранившиеся у Хамида с басмачами. Друзья Максимова — дехкане и рабочие — не признают Хамида своим: недобрую память оставил он в тех кишлаках, где побывал со своими джигитами. Да ведь и он не считает единомышленников Максимова своими. Сдался он потому, что невозможно стало воевать. Отряд тает с каждым днем — никто не идет в басмачи. Да кроме того…
Максимов прервал невеселые мысли Хамида.
— Прими по дружески, — сказал он, доставая из седельной сумки шелковый халат и протягивая его Хамиду.
«Вот для меня и совсем закрыта дорога назад, — подумал Хамид, с поклоном принимая халат и прижимая его ко лбу и сердцу. — Лукав и могуществен «человек, который везде…».
Хамид, не медля ни минуты, надел подаренный халат. Теперь этот халат предохранит его от выстрелов со стороны советских людей, но привлечет все пули его бывших единомышленников.
— Спасибо! Твой должник и верный раб.
Хамид обвел взглядом толпу. Одни смотрели на него подозрительно, большинство — с ненавистью, немногие сочувственно улыбались.
После отъезда Максимова чайхана сразу наполнилась людьми. Происшествие горячо обсуждалось.
Хамид сидел в глубокой задумчивости. Он снова и снова думал о том, что Максимов отрезал ему путь к спокойной жизни. Теперь никто из друзей не поверит, что это не измена, а уловка. А его друзья? Это люди, с которыми он грабил и убивал, вместе спасал свою шкуру. По видимому, и сейчас тот человек, который предлагал белую кобылу, сидит где нибудь здесь, за его спиной, с пистолетом в кармане. «Мы все служим Черному Имаму. Он беспощаден. Но зачем ему жизнь Хамида, который оказался достойным правой веры и при допросе почти ничего не сказал Максимову? Если бы начальник хоть немного знал о Черном Имаме, не бывать Хамиду на свободе. А вдруг Максимов знает и о Черном Имаме? Кто может сказать, что знает или не знает Тысячеглазый!»
— Эй, Хамид! — донесся голос с площади.
