– Нисколько, ваша честь, – еле слышно прошептал Мишка. И где он набрался этой пошлости: «ваша честь», с ума сойти.
– Понятна, гражданин майор, – Зорин поднял голову и спокойно посмотрел на судью. Собрался щелкнуть каблуками, но передумал.
– Имеете что-нибудь сообщить по сути предъявленных вам обвинений?
«Все-таки хорошая штука – законность, – подумал Зорин. – Разбираются, интересуются нашим мнением. А ведь могли бы сразу к стенке – без суда и следствия, по суровым законам военного времени…»
– Разрешите вопрос, гражданин майор?
– Только побыстрее, Зорин, – председатель трибунала изобразил нетерпение.
– На чьих показаниях основано обвинение? На свидетельствах капитана Яворского?
– В том числе, – подумав, сообщил председатель.
– Прошу простить, товарищ майор, но мне кажется, что показания капитана Яворского – единственные в деле. Вызывает недоумение, почему наши судебные органы верят только ему. В группе шифровальщиков, которую нам поручено было сопровождать в Слеповиц, находился агент абвера, глубоко законспирированный и долгое время работавший на германскую разведку. У нас он был известен как лейтенант Хлопотов…
Зорин излагал историю последних двух дней короткими тезисами; спешил, догадываясь, что закончить не дадут. Понимал, что все уже решено, никто не поверит фантастическим россказням разведчиков, биография одного из которых к тому же подпорчена недавним отбытием в штрафном подразделении. Но пусть услышат: заседатели, часовые автоматчики, пусть осядет у кого-нибудь в голове, не все же здесь тупицы и Фомы неверующие.
– Плохо сочиняете, Зорин, плохо, – удрученно качал головой член Военного совета. – Понимаем, времени придумать что-то связное у вас не было. Репутация членов группы капитана Яворского нам известна, как и репутация самого капитана – она безупречна. Лейтенант Хлопотов не может быть предателем, поскольку имеет правительственные награды за блестяще проведенные операции и за личное мужество, проявленное в 43-м году во время отражения атаки прорвавшегося десанта противника в окрестностях Белгорода. Посмотрите правде в глаза, Зорин. Вы с сообщником собирались захватить одного из шифровальщиков и переметнуться к немцам. А когда поняли, что это не удастся, поменяли свои планы, но капитан Яворский вас вовремя раскусил. Ладно, это лирика. Сущность предъявленных обвинений вы уяснили. Ваше отношение к совершенному преступлению мы знаем. С последним вашим словом, слава богу, ознакомились.
