— Свежий воздух да лечение волхва Ставра… — объяснил Далимил князю его приподнятое состояние духа. — Тебе, князь, следует почаще со Ставром общаться. Сдается мне, такое лечение даже мне, самому здоровому человеку из всех, кого я знаю, пошло на пользу. Я тоже такой свеженький, что хоть в турнире принимай участие. А ведь я только со стороны слушал, как с тобой Ставр говорил…
— Кто-то из наших сегодня участвовать будет?
— Ставр привез с собой Барабаша, — Далимил сказал это так, слово выложил перед Годославом сюрприз, который загодя подготовил.
— Того стрельца, который всегда вздыхает, как болотная кикимора? — поинтересовался князь с улыбкой, такой редкой на его лице в последнее время, и Далимил сам заулыбался, радуясь хорошему настроению Годослава.
— Да. У нас лучше Барабаша в дружине никто не стреляет. Франки и саксы с ним тягаться не могут. Правда, Бравлин привез своих стрельцов. Посмотрим, что они покажут. Но лучники[6] у вагров, насколько я знаю, всегда были отменные. Хотя он тебе, княже, сам об этом расскажет. Обещал утром прийти, и я слышу, как гремит чья-то кольчуга. Местные рыцари вчера допоздна пьянствовали с герцогом Трафальб-рассом и проспят до самого начала завтрашнего турнира. Они сейчас не ходячие. А кто-то идет. Слышишь, шаги к нам приближаются…
В самом деле, кто-то трижды стукнул в щит Годослава, вывешенный у входа в палатку.
— Входи, княже, если ты один, — сказал Далимил. И добавил вполголоса: — А если он не один, то спутник прилетел по воздуху, иначе я услышал бы его шаги.
Полог осторожно дрогнул, и из-за него в самом деле появился князь Бравлин Второй. Насупленный, озабоченный, чем-то недовольный. Но, увидев перед собой сияющего князя Годослава, улыбнулся и обнял его.
— Я рад, что ты добрался до Хаммабурга невредимым.
— Я благодарю тебя, старший брат, за заботу о моей жизни, — ответил Годослав. — Мне рассказали, что ты сам приезжал на переправу, чтобы предупредить меня.
— Граф Ксарлууп, хоть иногда и бывает моим гостем из-за любви к славянскому меду, не всегда придерживается правил чести. Я боялся, что даны просто застрелят тебя на дороге. И потому рекомендовал не ездить.
— Сейчас эти даны вдоль той же дороги развешены на великий праздник воронам, — мрачно нахмурил брови Годослав, вернувшись от радостного состояния к состоянию озабоченности. — А сам граф с распоротым животом, если все еще живой, пытается добраться до своего короля в сопровождении одного обезоруженного воина, которого я ему оставил вместо костыля.
