— Почему вы не отвечаете? Почему я был слеп?
Ты никогда не был слеп. Мы изменили твое восприятие, чтобы оно служило нашим целям. — Тот, чей возраст оставался неясным, держался с достоинством святого старца, но у него был пронзительный взгляд убийцы. От его синих глаз температура в комнате стремительно упала. — Мы управляли твоими мыслями. Твои глаза оставались закрытыми, хотя ты думал, что они открыты, и видел только тьму. Мы притупили твою тактильную чувствительность, чтобы ты не ощущал ничего, кроме гладкого камня. Ты был пленником собственного разума. Дверь даже не была заперта. Ты просто не мог отыскать ее.
Стоило отдать им должное, они ловко поступили с барельефными тюремными стражами.
— Кто я? — Он не хотел об этом спрашивать, но вопрос сам вырвался у него после того, как столь долго вертелся на кончике языка.
Ты — Двадцать шестой.
— Нет, — он покачал головой и тут же об этом пожалел — к горлу подкатила волна тошноты. — Нет, я имею в виду — прежде. До того, как очутился здесь.
Неважно, — одновременно произнесли три голоса.
Твое прошлое ушло, отринутое во имя необходимости. Когда ты попал к нам, то переродился.
К тебе будут обращаться по порядковому номеру до тех пор, пока ты не заработаешь настоящее имя. То, как тебя звали раньше, более не имеет значения.
Важно лишь то, кем ты станешь.
Он глубоко вдохнул, подозревая, что уже знает ответ, и задал вопрос:
— И кем я стану?
Ты станешь одним из нас, — нараспев сказал первый голос. — Или умрешь.
Засим начинаются [информация для служебного пользования] показания [информация для служебного пользования] Гипериона из Кастиана, переписанные рукой писца Элрека [информация для служебного пользования] под присягой. В год [информация для служебного пользования] Вечного правления Его Величества Императора Человечества.
Глава первая
КАЗНЬ
Имперская дата: М41.444
I
Говорят, Фенрис взращивает холодные души.
Я не знал, насколько эта пафосная фраза была поэтической вольностью, но заледеневший мир действительно оставлял нечто холодное в крови своих сынов и дочерей. К добру ли, к худу ли, все мы дети своих родных миров.
Анника несла бремя власти с поразительной легкостью. Я никогда не мог похвастаться красивым слогом, как мои собратья, поэтому описать ее мне будет непросто. Галео выразился бы лучше: она пользовалась властью бережливо, словно знала, что любому ее слову тотчас подчинятся.
В ночь, когда мы ступили на Хет, я вновь услышал его мысли, пока наблюдал за Анникой. Пассивным восприятием Галео читал мой разум, мягко касаясь чувств в поисках угасающих следов того, свидетелем чему я стал. Он оказался достаточно близко ко мне, чтобы я также смог почувствовать его поверхностные мысли.
