В ответах на вопросы следователя Полонская куда более логична, чем в позднейших мемуарах. Если она со временем придумает, будто Маяковский застрелился в ответ на ее признания в любви, то сразу после трагедии скажет, что повторяла ему одно и то же: я вас не люблю. От безответной любви, бывает, стреляются, но от взаимной — вряд ли. Да еще Полонская, вероятно, говорила Маяковскому не просто: я вас не люблю, но резче, беспощаднее: я вас больше не люблю или: я вас окончательно разлюбила, а это должно было восприниматься гораздо болезненнее.
В воспоминаниях Полонская задним числом смягчает даже в деталях свое отношение к Маяковскому. Войдя в комнату, он, оказывается, не стал раздеваться. И это она «сняла с него пальто и шляпу». А в свидетельских показаниях, данных в день самоубийства, записано: «Я не раздевалась, он разделся». И Маяковского с годами она делает щедрее: в воспоминаниях он дает ей на такси двадцать рублей, а в рассказе следователю — только десять.
Но уже на допросе, несмотря на крайнюю угнетенность, Вероника Витольдовна начинает сознательно корректировать прошлое. «За всё время знакомства с Маяковским, — говорит она, — в половой связи с ним не была, хотя он <всё время — зачеркнуто> настаивал, но этого я не хотела». Однако проговаривается: «…просил меня, чтобы я с ним осталась жить хотя бы на одну-две недели». А это должно означать, что раньше уже жила с ним.
Пятнадцать минут, которые Маяковский и Полонская провели в его комнате, делятся на три эпизода. Первый — до появления книгоноши, который застал Маяковского на коленях перед сидящей на диване Полонской. Этот эпизод закончился криком Маяковского на настырного гостя. Второй эпизод: книгоноша выписывает квитанции в комнате Татарийских, а Маяковский и Полонская шепчутся за стеной, должно быть, о том, как сгладить неловкость. И сразу после ухода книгоноши Маяковский заглядывает к соседке за спичками. Он подчеркнуто спокоен, ведь ему надо показать, что ничего не случилось, что недавняя вспышка гнева не стоит выеденного яйца. Обещанием Маяковского разобраться вечером с деньгами и квитанциями заканчивается второй эпизод. Третий эпизод длится от возвращения Маяковского в комнату, где осталась Полонская, до выстрела. Что же непоправимого случилось в эти мгновения?
Восемь лет спустя Вероника Витольдовна придумывает в мемуарах тот меланхолический разговор, после которого Маяковскому нечего было хвататься за пистолет. Выдумка рассеивается при сопоставлении мемуаров с протоколом допроса. Из него следует, что Маяковский просил, умолял, заклинал Полонскую, чтобы она осталась с ним, но натыкался на ее «нет».
