Опасные мысли, даже предательские. Он прибавил шагу.
Место встречи находилось в тени большой каменной колонны, уходившей высоко в небо. Как и обычно, все десять выбрали его перед сражением. Выжившие должны собраться здесь. Странно, но его ждал только один. Джезриен. Неужели остальные восемь погибли? Возможно. На этот раз битва была яростной, одной из самых кровавых. С каждым разом враг держался все более стойко.
Но нет. Калак, нахмурясь, подошел к основанию колонны. Там гордо стояли семь замечательных Клинков, воткнутых в каменистую землю. Каждый из них являлся произведением искусства — изящная форма, на Клинке вырезаны глифы и узоры. Он узнал их всех. Если бы их хозяева погибли, мечи бы исчезли.
Клинки были страшным оружием, даже более могущественным, чем Клинки Осколков. Они были уникальны. Бесценны. Джезриен стоял вне круга мечей, глядя на восток.
— Джезриен?
Фигура в белом и голубом посмотрела на него. Даже по прошествии столетий Джезриен выглядел молодым человеком, не старше тридцати. Его короткая черная борода осталась чистой и аккуратной, в отличие от когда-то изящной, а сейчас обгоревшей и запачканной кровью одежды. Он повернулся к Калаку, сложив руки за спиной.
— Что случилось, Джезриен? — спросил Калак. — Где остальные?
— Ушли. — Голос Джезриена был спокоен, глубок и величествен. Он сохранил королевские манеры, хотя уже давно не носил корону. Он всегда знал, что делать. Во всяком случае, так казалось. — Можешь назвать это чудом. На этот раз только один из нас погиб.
— Таленел, — сказал Калак. Именно его Клинка он недосчитался.
— Да. Он пал, защищая проход к северной протоке.
Калак кивнул. Таленелу удавалось ввязываться в безнадежные сражения и побеждать в них. Кроме того, он имел дурную привычку умирать по ходу боя. Теперь он опять вернулся туда, где все они находились между Опустошениями. Место кошмаров.
Калак обнаружил, что дрожит. Когда он успел стать слабаком?
— Джезриен, на этот раз я не вернусь. — Прошептав страшные слова, Калак подошел ко второму человеку и схватил его за руку. — Я не могу.
Калак почувствовал, как после признания в нем что-то сломалось. Как долго это продолжится? Столетия пыток, быть может, тысячелетия. Трудно следить за ходом времени. Каждый день огни и крючья вгрызаются в твою плоть. Сжигают кожу на руке, потом жир, потом кости. Он мог чувствовать запах паленого мяса. О Всемогущий, он мог чувствовать его!
— Оставь меч, — сказал Джезриен.
