При тете ни об отце, ни о матери она старалась даже не упоминать. Ей было неприятно, что графиня при каждой возможности выражает свое презрение к отцу, который умудрился наделать кучу долгов и не удосужился найти себе богатую невесту.
— Ну как бы то ни было, — однажды заявила тетка примирительным тоном, — ты эти недостатки исправишь. И не забывай, когда станешь герцогиней, что тебе нужно уделять внимание больным и немощным в поместье своего мужа, а также ездить по больницам, сиротским приютам и школам и проверять, в каком состоянии находятся там дела.
Подобные слова Оноре приходилось выслушивать от тети неоднократно. Она могла лишь надеяться, что, когда выйдет замуж, графиня не станет лезть в ее жизнь так, как делает это сейчас.
«Мне нужно время, чтобы почитать, подумать и… поговорить с герцогом», — сказала она себе.
Она и сама не понимала, почему ей казалось таким важным, чтобы они общались друг с другом. Но ее приводила в ужас одна мысль о том, что ей придется всю жизнь проводить в сплошных развлечениях среди людей, которым она чужая, потому что не понимает их.
— Я убегу! — громко сказала Онора.
Ей пришло в голову, что теперь королева не станет настаивать, чтобы герцог женился на принцессе Софи. А выждав немного, он мог бы обручиться с кем-нибудь во второй раз.
Однако мечты эти так и остались мечтами. Сейчас, сопровождаемая восторженными криками толпы, Онора вошла под своды древней церкви, в которой царили прохлада и полумрак.
Церковь эта была расширена в то самое время, когда дедушка Оноры обновлял внутреннюю отделку дома. Почти всем гостям каким-то непостижимым образом удалось найти сидячие места. Исключение составляли лишь несколько высоких красивых шаферов, которые показывали гостям их места.
Один из них улыбнулся Оноре, когда она вошла в церковь. В его глазах читалось неподдельное восхищение, и она немного успокоилась и почувствовала себя чуть увереннее. Но тем не менее пока она шла по проходу к алтарю, где ее уже поджидал герцог, Онора не выпускала из своей руки руку дяди.
Стоя рядом с женихом и рассеянно слушая слова священника, Онора в очередной раз явственно ощутила, как герцог презирает ее и как ему ненавистна роль, которую он вынужден играть.
Онора попыталась молиться, однако никак не могла сосредоточиться. Недовольство, исходившее от стоявшего рядом человека, заглушало все ее мысли и чувства.
Когда он надевал ей на палец обручальное кольцо, Оноре даже показалось, что герцог вот-вот крикнет, чтобы церемонию прекратили. Он точно так же, как и она сама, рад был бы убежать. Онора пожалела, что до свадьбы не предложила ему обсудить, как это сделать.
