На всякий случай она решила не принимать все, что ей говорят, за чистую монету. Только один-единственный раз, когда к ней обратилась ее старая двоюродная бабушка, Онора почувствовала, что с ней говорят искренним тоном.
— Я знаю, моя девочка, твои родители были бы очень рады, что ты выходишь замуж за такого знатного человека. Но важно даже не это, а то, что Ульрих, которого я знаю с самого его рождения, очень умный и всегда прекрасно относится к тем, кто на него работает.
Онора вопросительно взглянула на старую даму, и та пояснила:
— Я живу всего в десяти милях от его замка, и, как ты легко можешь себе представить, у меня в доме только и разговоры среди слуг, что о красавце герцоге и о том, когда он наконец женится и кого этим осчастливит. — Она хмыкнула и добавила: — И поскольку ты моя внучатая племянница, полагаю, и я смогу немного понежиться в лучах твоей славы.
Оноре так понравилась старушка, что она порывисто воскликнула:
— Надеюсь, бабушка Луиза, когда я буду жить в замке, вы разрешите мне вас навестить?
Накрыв ее руку своей, старушка ласково проговорила:
— Как только тебе захочется меня видеть, приезжай не мешкая. Твой отец был моим самым любимым племянником. Может, во многих отношениях его и нельзя было назвать верхом совершенства, но он умел дарить людям радость, умел вызывать у них веселый смех. Мне его очень не хватает. Думаю, и тебе тоже.
— С тех пор, как папа умер… мир словно переменился, — грустно сказала Онора.
— Я слышала, тебя отсылали во Флоренцию, — переменила бабушка тему разговора. — Но ничего, с Ульрихом ты будешь наслаждаться жизнью, как делал это твой отец.
Позже, лежа в постели, Онора припомнила этот разговор. И печально подумала, что, если бы герцог обращал на нее чуть больше внимания, чем делал это до сих пор, может быть, жизнь с ним и показалась бы легкой и приятной.
А пока… Пока он и двух слов ей за весь вечер не сказал. Впрочем, Оноре никогда бы и в голову не пришло, что в этом повинна тетя — это она с успехом отвлекала внимание герцога на себя.
Когда герцог прощался с Онорой после ухода гостей, она ясно видела, что в его глазах нет и тени восхищения. Зато на протяжении всего вечера от него исходили волны возмущения.
Они только усилились, когда из-за стола поднялся один из двоюродных дедушек и произнес тост в честь жениха и невесты, на который герцогу надлежало ответить.
Его речь была короткой, но довольно остроумной — он сказал, что, хотя и своих родственников у него вполне достаточно, он готов присоединить к ним еще и родню будущей жены.
