— Когда тебе нужно идти на службу в Букингемский дворец?
— В четверг.
— Что, если ее величеству придет в голову с тобой поговорить? Как ты сможешь отказаться, если она и в самом деле даст свое королевское благословение на твой брак с очаровательной, обворожительной кузиной принца Альберта, принцессой Софи?
Герцог молчал, понимая — злись не злись, а Элин права.
Приближенные королевы не могли и помыслить отказаться от милости, благосклонно оказываемой ею и принцем Альбертом. А если такая сумасшедшая идея вдруг приходила бы им в голову, тут же следовала суровая кара — отлучение от королевского двора.
Герцогу было отлично известно, что за малейшую провинность королева могла на полгода запретить своим придворным появляться при дворе, а если проступок, по ее мнению, оказывался более тяжелым, то виновным вообще не разрешалось когда-либо показываться ей на глаза.
— Должен же быть какой-то другой выход, — вслух подумал герцог.
— Если и есть, то мне о нем неведомо.
Герцог сидел в глубокой задумчивости. Наконец он сказал:
— Ты говоришь, что девчонка приезжает завтра утром. Что, если она откажется выйти за меня замуж?
Элин расхохоталась:
— Да о чем ты говоришь! Во-первых, нам с Джорджем не составит труда убедить ее, как ей повезло заполучить тебя в мужья. А во-вторых, поскольку она бедна, ей ничего не остается, как выполнить наши требования, иначе мы просто не станем ее кормить.
— По-моему, ты не хуже королевы умеешь настоять на своем.
— И теперь ты должен решить, кого из нас ты предпочитаешь иметь в близких родственниках, — сказала Элин, выделив слово «близких».
Они посмотрели друг другу в глаза, и им сразу стало ясно, какие чувства испытывает каждый из них.
— Ты ведь понимаешь, любимый, — прошептала графиня, — что, если женишься на этой девушке, нам будет так легко встречаться друг с другом, и даже Джордж не сможет нам помешать. Мы могли бы по выходным приезжать друг к другу в гости. У Оноры в Лондоне нет никаких подруг, и она наверняка будет рада видеть своих родственников в Тайнмаут-Хаусе.
— Это, пожалуй, единственный приятный момент во всей этой дурацкой истории, — суровым тоном произнес герцог.
— И очень важный, — вкрадчивым голосом добавила Элин.
Герцог поднялся, и графиня решила, что он сейчас уйдет. Но он, подойдя к двери, запер ее и, вернувшись к софе, заключил Элин в свои объятия.
Он целовал ее сначала нежно, потом все более страстно, пока наконец огонь, снедавший их обоих, не разгорелся жарким пламенем.
