— Не дядя Толя, а папа, — поправляла Дина маму.
Мама смотрела на Дину каким-то странным взглядом, ничего не отвечала, уходила в кухню или в спальню и закрывалась там надолго.
Однажды Дина, придя из школы, застала маму в слезах, а па… дядю Толю кричащим на маму и тоже со слезами на глазах. Он держал в руке кухонное полотенце и то и дело вытирал им глаза.
— А под другими лежать — это тоже не считается?! — кричал он.
Он повторил это два или три раза, поэтому Дина и запомнила его слова на всю жизнь. Смысла этих слов она не понимала.
Еще она запомнила, что в квартире с тех пор надолго застряла какая-то непонятная, гнетущая, давящая атмосфера. Словно из каждого угла, из-за каждой шторы вот-вот может раздаться крик дяди Толи. Оставаясь дома одна, Дина пыталась проветривать квартиру, она открывала настежь форточки и окна, она даже брызгала в воздух мамиными духами или одеколоном дяди Толи, но ничего не помогало: ощущение боли, обиды, слез и разрушенного счастья застряло в квартире неподъемным камнем. Все реже мама смеялась, все реже дядя Толя водил всех в кино или в зоосад, а когда однажды он долго-долго не возвращался домой, мама сказала, что он уехал.
— Насовсем? — спросила Дина.
— Насовсем, — ответила мама. — И больше никогда не спрашивай о нем, меня это расстраивает.
И Дина не спрашивала. С тех пор у нее больше не было папы.
Дина задумалась: куда пойти? В общежитии девчонки готовятся к экзамену, который она только что сдала. Тетя Ира на работе, Аня и Коля на занятиях. На улице хмуро, и вот-вот может пойти дождь — мокнуть ей не хотелось. Есть в кафе мороженое одной совсем неинтересно. И она решила вернуться в общежитие.
* * *
В комнатах общежития, рассчитанных на двоих студентов, жили по трое, а в комнатах для троих — по четверо. Так было почти во всех комнатах, за очень небольшим исключением.
Вот на ее этаже, на мужской половине, в двухместке жили муж и жена: Юрка Толоконников, красавец гитарист с Дининого потока, и Людка Зайцева с последнего курса. Они поженились прошлым летом, и в сентябре им разрешили занять отдельную комнату, потому что оба были иногородние и еще, как они говорили, у них скоро должен родиться ребенок. Правда, уже кончался учебный год, а ребенка так и не было, и даже признаков его скорого появления не просматривалось.
В комнате за стеной жили тоже вроде бы четыре девчонки — так значилось в списке, висящем на двери. Но Дина ни разу не встретилась ни с одной из ее обитательниц, кроме Таньки Харитоновой с факультета механизации и автоматизации. Танька казалась немного странной девушкой: то была активной и общительной, то ходила с туповатой полуулыбкой и никого не замечала. Если поздороваться с ней в такой момент, она только переводила на тебя туманный взгляд и, ничего не ответив, плыла сомнамбулой дальше по коридору. А иногда она валялась, скорчившись, на своей кровати и громко стонала — почти до крика. В самый первый раз, когда Дина услышала из-за стены эти жуткие звуки, она постучалась в Танькину дверь, которая оказалась незапертой, и увидела ее именно в этой позе: коленки у подбородка, обхвачены руками, голова мотается из стороны в сторону.
