— Ребёнок?.. — впервые Туран произнёс осмысленное слово.
С великим трудом бывший старейшина остановил взгляд на Ронике, безвольно висящем в нагрудном мешке.
— Родич… — медленно произнёс Туран. — Малыш. Я знал, что найду тебя. Дай. — Он протянул когтистые лапы.
— Куда?.. — осадила йога. — Говорят тебе — ребёнок голодный, а ты еду разбросал. Вот что теперь делать?
— Голодный? — растерянно переспросил Туран.
Потом лицо его изменилось, выехали вперёд челюсти, распахнулась пасть, полная зубов, каким рузарх позавидовал бы.
— Осилим! — От громового рявканья песок посыпался с крутого обрыва.
Туран швырнул дубину, оставшуюся целой лишь по чистой случайности, и, взметнув каскады воды, канул в волнах Великой.
— Уходим? — быстро спросил Таши.
— Куда? От него не уйдёшь, захочет догнать — догонит. — В голосе Уники, впрочем, не было заметно ни следа тревоги. — Да и не нужно сейчас уходить. Видишь, демон мальчика признал. Теперь-то я с ним как-нибудь управлюсь.
— Чего ж раньше-то не признавал? — спросил Таши. — Глядишь, помог бы с омутинником разобраться.
— Раньше не мог. Он ведь не просто демон, он искажённый дух. Ему сейчас весь мир незнаком. А мальчишку признал, потому что тот и сам искажён: телом тут, а душой неведомо где. Говорят, безумцы частенько друг к другу льнут. Посмотрим… Удастся его привадить — в здешних краях поспокойнее будет. Да и нам, глядишь, какая польза получится.
— Ты что, хочешь его в селение взять? — испуганно спросил Таши.
— Нет, в селение ему и близко нельзя. Сам знаешь, какая на нём вина, такое не прощается. Он предками навеки проклят, это дело решённое, и его сам Лар переиначить не сможет. У меня другая задумка. Ну да ладно — это дело пока не сегодняшнее. А покуда давай нашего знакомца к себе приучать. Только ты от него держись подальше, а то сболтнёшь чего не надо. Ты молчи и даже не смотри в его сторону, а говорить я буду. Понял?
— Чего уж не понять, — проворчал Таши. — Только всё равно, в прежние времена такого не бывало, чтобы люди с демонами якшались. Слипь поганая, вон, ежели посудить, тоже родович, а с ней никто из живых людей не беседовал.
Уника переменилась в лице, но смолчала, и лишь когда неподалёку, предвещая появление искажённого духа, заволновалась вода, сказала:
— За свои дела я сама и отвечу перед родом и своей душой. А ты пока делай, что я сказала.
— Я и так молчу, — буркнул Таши.
Чудовищный Туран извергся из речных волн. В когтистых лапах демона билась четырёхсаженная белуга. Великан кинул добычу на берег, схватив дубину, саданул по рыбьему черепу, превратив сопротивление в конвульсии. Длинным когтем распорол дряблое после нереста рыбье брюхо.
