— Как они!.. — восхищённо пробормотал Таши. — Мужик этот, молодец, самому Хоботу взбучку дать…
— Смотри, как бы он тебе взбучки не дал, — предупредила Уника.
Она потёрла лоб рукой, оставив на лице жирные полосы сажи, затем спросила:
— А вы хоть заметили, как этот дуболом кричал?
— А как ему ещё кричать-то во время боя? — удивился Таши.
— Да я не о том… Ты подумай: не по-чужински он вопил, и не по-каковски ещё, а по-нашему. Хотя, если поразмыслить, так, наверное, и должно быть. Места эти прежде нам принадлежали, тут самые камни речь детей Лара помнят. Зато теперь знаем, почему Хоботу в могиле не лежится, кто его по свету гоняет. Матхи, покойник, много старался Хобота успокоить, но не сумел. Да и как суметь, ежели тут такое творится.
— Так это он на нас смерч напускает? — Доброе отношение Таши к таинственному богатырю разом переменилось. — Это от него недород, детишки из-за него болеют?
— Не суди, — остановила сына Уника. — Кто знает, что мы сейчас видели? Места, сам понимаешь, какие. Тут вся нежить искажённая, спрос с неё маленький. Давай лучше костёр разжигать. И воды с Великой натаскай побольше — лучше на сыром спать, чем в этой копоти.
— Рон натаскает, — распорядился Таши, — а я схожу посмотрю на дубинку, которой великан Хобота бил. Они её ловко разломали: связать обломки вместе — вот и плот. Всё польза с драчунов будет. Ежели сегодня всё справлю толком, так завтра на зорьке можно и нырять.
Таши зашагал к месту недавнего сражения. Уника смотрела ему вслед. Похож на отца, инда дыхание замирает, а всё-таки не совсем похож. Старший Таши ни за что на свете не притронулся бы к дубинке искажённого духа, и не потому, что побоялся бы, а просто не любил потустороннее и сторонился его как мог. А этому — всё нипочём, привык к материнским волшебствам, покуда малышом был. Уника вздохнула и сама пошла за водой, велев Ронику заниматься костром.
* * *
К утру следующего дня плотик, связанный из обломков великанской палицы, был готов. Чтобы неудержимое течение Великой не унесло его, плот зачалили на длинной верёвке, прикрутив его к столбу, вкопанному здесь же, на берегу. Достигнув нужного места, Таши собирался бросить якорь, изготовленный из разлапистой коряги, к которой для веса была прикручена изрядная каменюка. Всё это хозяйство с превеликими трудами было погружено на плот, который, благополучно достигнув крутеня, там опрокинулся, утопив разом весь груз и заставив Таши прежде срока выплывать из самого вира.
