«Центральники» встретили без настороженности, хотя и по-разному. Кто Диму знал - обрадовались, потому как в самом «горячем» райотделе столицы Забайкалья оперов вечная нехватка. Кое-кто - с ухмылкой: обломали рога областному оперу, пора в народ, «в окопы». Начальство встретило прохладно.
- Должен тебе, Писаренко, сразу сообщить: твой «висяк» никуда от тебя не ушел, - не откладывая «приятное» в долгий ящик «обрадовал» Дмитрия его новый босс - майор Генкин, начальник отделения уголовного розыска. - Дело за тобой следом прикатило. Ты у нас жених с приданым! И так хоть вешайся, а еще областная управа недоделки сбрасывает! Как же, мы ж тут баклуши бьем!
Генкин ожесточенно потер круглую щеку, вытащил аккуратно сложенный носовой платок, повертел его в пальцах и сунул обратно в карман серого, «с искоркой», пиджака. Тяжело, исподлобья, глянул на Дмитрия глубоко посаженными глазами.
- Управленческие фортели у меня не проходят, имей в виду, капитан. У нас надо пахать. Помимо «приданого», займешься еще парой дел. Для начала! Первичные материалы - в канцелярии, тебе уже отписаны. Что непонятно, какие вопросы - все к старшему оперуполномоченному майору Савиных. Под его началом будешь.
Тяжело отдуваясь, начальник отделения потянулся к графину, нацедил полстакана, неспеша отпил и закончил:
- По делу об убийствах из «кольта» напрягись. Небось, следовательшу больше разглядывал, а не делом занимался? Скажу тебе - мартышкин труд. У нее хахаль - мы всем отделом рядом не стояли. Оганесяна, прокурора Читинского сельского знаешь? Ну и вот. Иди, вживайся. Савиных Петром Иннокентьевичем кличут. Свободен.
Начальник ОУР Петр Григорьевич Генкин в буках не числился. Наоборот, отличался вниманием, благожелательностью и общительностью. На работу в милицию он пришел поздно, почти тридцати пяти лет, что говорится, от станка. По партийной путевке с машзавода. А до этого преподавал в профтехучилище. Но оперское дело за десять минувших лет полюбил всерьез и, надо сказать, оно у него спорилось. Прокол или неудачу в розыске понять мог - всякое бывает, всего не учесть, но ситуация с Писаренко его коробила: первейшее дело опера - рот на замке. А тут, ишь, растренькался с журналюгой!.. Конечно, с одной стороны, лишний штык очень кстати, а с другой. Дел и так невпроворот, так еще вот такие субчики за собой чужое волокут.
Оперская жизнь научила Генкина четко отделять «свое» от «чужого». Поэтому за принцип территориальности он бился, как зубр. И так бились все. Еще не осела пыль от недавней «битвы» с коллегами из «железки» - Управления внутренних дел на транспорте, а тут этот Писаренко с довесочком!
