Такого союзника за неимением лучшего выбрал себе Петр на долгие годы.
Пятнадцать дней Петр и Август проводят, предаваясь удовольствиям, доходящих до излишеств, поскольку царь, «желавший цивилизовать свой народ, сам никогда не мог подавить в себе опасные наклонности к пьянству и разврату». Между развлечениями саксонец внушает Петру, что для России гораздо перспективнее господство над Балтикой, нежели владение южными морями.
Если не получилась война с Турцией, можно повоевать против Швеции.
У России в то время был только один порт для торговли — Архангельск, да и тот замерзающий. На Россию, писали немецкие историки, Швеция надела намордник. Вытерпеть такое было невозможно. К тому же Петра скверно приняли в Риге — это ли не повод к войне?
К тому времени переехать в Московию согласились люди бывалые и воинственные — всего 640 человек. С ними, да еще с потешными войсками не страшно было начинать войну со шведами.
В ноябре был оформлен союз России с саксонским курфюрстом. Оба государя решили «имети войну обще против короны свейской за многие их неправды». Петр планировал отвоевать захваченную шведами русскую территорию — Ижорскую землю — и присоединить Карелию. Август обязался начать военные действия в 1699 году, Петр — после заключения вечного мира с турками.
Господство Швеции на Балтике осуществлялось за счет Дании, Польши и России. Поэтому было бы наивно предполагать, что они не воспользуются первым же удобным случаем, чтобы вернуть утраченное Северная война началась с нападения на Швецию трех стран: Саксонии, Дании и России (раздираемая междоусобицами Польша вступила в войну в 1704 году). Союзники пытались отстоять права на Балтику, которую Швеция фактически превратила в свое внутреннее море.
Петр тогда просто не понимал, в какую авантюру он вовлек свою слабую, не готовую к войне страну.
Он вступил в борьбу с одной из первоклассных держав тогдашнего мира, владевшей громадной территорией в Скандинавии и в пустынной, ограждающей ее с севера Финляндии, с богатыми владениями на южных берегах Балтийского моря. «Шведская армия была, по общему признанию авторитетных современников, первой в Западной Европе и несравнимой по дисциплине, военной выучке, боеспособности и оперативности. Финансы государства были более в порядке, чем в тогдашней Франции и чем в большинстве германских княжеств. Внутреннее спокойствие казалось более гарантированным, чем в любом из континентальных государств», — отмечал Е. В. Тарле.
