— Да ладно тебе, лучше скорее возвращайтесь!
— Как потемнело на улице!
— Не хнычь, малыш!
— Ну что, нашли?
— Нашли кое-что на лестнице, но не тетрадь!
— Нож!
— Короткий кинжал, как те, что носят на поясе они.
— Кто — они?
— Те, другие, снизу, которые в форме.
— Мыши в мышеловке, вот мы кто!
— Границы закрыты.
— Мышка, мышка, прыг из норки, вот во что они с нами играют!
— Никто из нас не сможет выехать.
— Зачем учить английский, если это напрасный труд?
— Бросьте, моего папу арестовали, мы все пропали. Люди говорят…
— Разве мы не хотели разучиться немецкому?
— Но это тянется слишком долго!
— Разве мы не хотели пожимать плечами, когда нас оскорбляют, и не понимать, что нам такое говорят?
— Сегодня уже двенадцатый урок. А мы еще не разучились ни единому слову.
Опрокинулось кресло; из бездны бубнил громкоговоритель. Диктор только что кончил читать сообщение. Под конец он сказал: «Кто слушает зарубежные радиостанции, тот предатель; кто слушает зарубежные радиостанции, заслуживает смерти». Его услышали на всех этажах, не понять его было невозможно. Сразу же после диктора включилась музыка, быстрая и веселая, словно в мире ничего веселее не было: кто слушает зарубежные радиостанции, заслуживает смерти.
Прекрасная идея — возводить в заслугу смерть, эту не поддающуюся отключению, самую зарубежную изо всех зарубежных радиостанций. Музыка внезапно оборвалась. Молчание прервал новый голос. Этот голос был нежен и невозмутим. Казалось, он шел с самой вышины.
— Кто может заслужить смерть? — сказал старик. — Кто заслуживает жизни?
Дети, одетые в форму, крепче прижались к железной двери. Этот голос срывал у них с груди шнуры и лишал их отличий. Этот голос натягивал поверх их формы светлые длинные рубахи, успокаивал их против их собственной воли и делал их души бесстрашными.
— Кто из вас не иностранец? Евреи, немцы, американцы, — мы все здесь иностранцы. Мы можем сказать: «Доброе утро», или «Становится светло», «Как вы поживаете», «Собирается гроза», — и это все, что мы можем сказать, почти все. Мы и так говорим на ломаном языке. А вы хотите разучиться говорить по-немецки? Я вам в этом не помощник. Но я помогу вам выучить его заново, как иностранец изучает новый язык, осторожно, бережно, как зажигают свет в темном доме, а потом идут дальше.
Дети, одетые в форму, злились сами на себя. Они сами поставили себя в такое положение, что теперь им лучше помалкивать о своей смехотворной наблюдательности, о том, как они проявили покорность древнему ордену.
