— Джон… прошу… — Губы Шейлы искривились. Она расстегнула замки бронежилета, и окровавленный, шуршащий металлокевлар бесформенной грудой упал на забрызганный кровью и усеянный трупами к пол. — Я погибла здесь… Умерла, понимаешь?! Среди О этого мяса мои останки, ладно? — Произнося это, она пятилась в сторону двери, ведущей в загрузочный модуль третьего стапеля космоверфи. Неповрежденная дверь, подле которой все еще тлела зеленая искра разрешенного доступа, послушно отъехала в сторону.
Шейла сама не ведала, что творит. Одной рукой она поддерживала раненого фантома, со второго рубежа виртуального полигона станции «Вегас», а другой крепко сжимала вспотевшую ладонь дрожащей дочери.
Вся ее экипировка бесформенной грудой валялась на полу.
Дагер посмотрел на нее, потом покачал головой и сказал:
— Ты сошла с ума, Грин…
Потом повернулся и стал пинками расшвыривать ее снаряжение по окровавленному полу.
— Ты сошла с ума… тебя разорвало гранатой… в клочья… на моих глазах… Ты НЕНОРМАЛЬНАЯ, ГРИН, СЛЫШИШЬ МЕНЯ?!
… Она не слышала капитана Дагера.
Звукоизолированная дверь мягко закрылась за ней, отсекла его голос.
В огромном пространстве, разделенном на решетчатые палубы, царила глухая, ватная тишина.
Это был криогенный модуль колониального транспорта «Беглец». Триста тысяч колонистов спали в низкотемпературных саркофагах, ожидая завтрашнего старта и своей новой судьбы.
Они ожидали полета в никуда, и Шейла, как военный, понимала это намного лучше, чем многие из лежащих тут людей.
Колониальные транспорты стартовали наудачу. Им могло повезти, а могло и нет.
Но сейчас ей было все равно, чем окончится полет «Беглеца». Каких-то десять-пятнадцать минут назад Шейла Грин была совершенно другим человеком.
Потом наступил миг, когда она поняла: всем людям рано или поздно придется платить за свою гениальность и глупость, за беспечность, за жестокость, за любовь, за то, что они стали богами и не заметили этого…
Сейчас ее взгляд метался между подсвеченными изнутри прозрачными колпаками, отыскивая секцию резервных камер низкотемпературного сна.
На следующий день, вечером, в одном из баров станции «Вегас» можно было заметить одинокую фигуру офицера. Он сидел, облокотясь о стойку, и смотрел в подвешенную к потолку сферу интервизора.
Вообще-то среди офицеров принято обмывать полученное звание сообща, но сегодня никто не стал приставать к новоиспеченному майору Дагеру — все знали, что во вчерашнем бою он потерял боевого товарища. Лейтенанта Грин знали на станции, и многие искренне сочувствовали Джону.
