Земли, где довелось побывать вахмистру, были разные — Пруссия, Польша, Молдавия. Вот и рассказывал, как тянулись походом от одной границы России к другой, как жгло драгунов жаркое, пуще этой печки, солнце, знобил степной ветер, мочил до костей дождь, как стояли в деревнях с чудными названиями и во многих оставили на вечный покой кого-нибудь из товарищей…
А Семен Степанович сидел в сторонке, никогда не подсаживаясь к огню, и нет-нет вставлял свое слово:
— Помнишь, Ермоша, как под монастырем Варакешты мы на янычар ударили… Они еще строятся, а мы как вылетели из-за рощи…
— Как не помнить, — отвечал Моргун. — Еще поручика Елагина делибаш легкой сабелькой развалил от плеча до седла, — я впервой такое увидел. Да и мы ему не спустили, не ушел далече…
— А как ты с Букиным молдаванкам вызвались виноград ногами мять, а к вечеру и без хмеля стоять не могли!
— Известно, ваше высокоблагородие, без привычки разломило хуже первого похода, ну и выказаться перед бабами старались…
В отличие от сказок Ненилы, которые не полагалось перебивать, Моргуну, когда раскуривал трубку или начинал покачивать, как младенца, занывшую култышку, можно было задавать вопросы.
— А каковы немцы собой, Ермолай Федорыч? — спрашивал Филя.
— Вроде наших костромских — белые да сырые, глаза большие, коровьи, серые. Ничего народ — рослый и работать не ленивы.
— А изюм-ягоду, что барин с Туречины привезли, синяя такая, в каких печах сушат? — интересовалась Ненила.
— На самом на жарком солнцепеке ее вялят, бабонька, — отвечал Моргун. — Та ягода «виноград» зовется, потому из нее вино давят да в бочках годами отстаивают. Но сколько ни стоит, все против нашего хлебного слабовато.
Сергей чаще берег свои вопросы на завтра: он знал — Семен Степанович охотней и обстоятельней расскажет все после урока.
— Кто же такие сербияне, дяденька, у которых Ермоша седло в крепости купил да вчера опять о них помянул?..
И Семен Степанович рассказал о сербском народе, который говорит похожим на наш языком, происходит из одного с русскими племени — славянского, а живет под игом турок и австрийцев, о том, как несколько тысяч сербов лет двадцать назад выселились в Россию, получили земли на Донце, в названной по ним Славяно-сербской провинции, и служат в конных полках, охраняют границу.
Как-то вечером в дяденькиной речи снова мелькнуло имя Буцефала. Назавтра Сергей спросил о нем. И услышал рассказ об Александре Македонском, о его походах, от которых пошло повествование о Древней Греции, о ее героях, мифических и тех, кто из живых достойно им подражал, — о подвигах Геракла и о Леониде при Фермопилах, о Троянской войне и о современных греках, что сражались вместе с русскими в последнюю войну, отдавали жизнь за освобождение родины от турок.
