Пока весь экипаж спешно исправлял наиболее серьезные повреждения на нижней палубе, пока заделывали пробоины, расставляли по местам уцелевшие орудия, старик пассажир поджидал на верхней палубе.
Он стоял неподвижно, прислонившись к грот-мачте.
Погруженный в свои думы, он не замечал движения, начавшегося на судне. Шевалье Ла Вьевиль приказал солдатам морской пехоты выстроиться в две шеренги по обе стороны грот-мачты; услышав свисток боцмана, матросы, рассыпавшиеся по реям, бросили работу и застыли на местах.
Граф дю Буабертло подошел к пассажиру.
Вслед за капитаном шагал какой-то человек в порванной одежде, растерянный, задыхающийся и все же довольный.
То был канонир, который только что и весьма кстати показал себя искусным укротителем чудовищ и одолел взбесившуюся пушку.
Граф отдал старику в крестьянской одежде честь и произнес:
– Господин генерал, вот он.
Канонир стоял по уставу на вытяжку, опустив глаза.
Граф дю Буабертло добавил:
– Генерал, не считаете ли вы, что командиры должны отметить чем-нибудь поступок этого человека?
– Считаю, – сказал старец.
– Соблаговолите отдать соответствующие распоряжения, – продолжал дю Буабертло.
– Командир здесь вы. Ведь вы капитан.
– А вы – генерал, – возразил дю Буабертло.
Старик бросил на канонира быстрый взгляд.
– Подойди сюда, – приказал он.
Канонир сделал шаг вперед.
Старик повернулся к графу дю Буабертло, снял с груди капитана крест Святого Людовика и прикрепил его к куртке канонира.
– Урра! – прокричали матросы.
Солдаты морской пехоты взяли на караул.
Но старый пассажир, указав пальцем на задыхавшегося от счастья канонира, добавил:
– А теперь расстрелять его.
Радостные клики вдруг смолкли, уступив место угрюмому оцепенению.
Тогда среди воцарившейся мертвой тишины старик заговорил громким и отчетливым голосом:
– Из-за небрежности одного человека судну грозит опасность. Кто знает, удастся ли спасти его от крушения. Быть в открытом море, значит быть лицом к лицу с врагом. Корабль в плавании подобен армии в бою. Буря притаилась, но она всегда рядом. Море – огромная ловушка. И смертной казни заслуживает тот, кто совершил ошибку перед лицом врага. Всякая ошибка непоправима. Мужество достойно вознаграждения, а небрежность достойна кары.
Слова старика падали в тишине медленно и веско, с той неумолимой размеренностью, с которой топор удар за ударом врезается в ствол дуба.
И, властно взглянув на солдат, он добавил:
– Выполняйте приказ.
Человек, на лацкане куртки которого блестел крест Святого Людовика, потупил голову.
