– А как быть с нами?
И на этот раз ему удалось удивить Федора.
– С вами? – растерялся этнограф. – Разве ты не один?
* * *
– Только разрывными!
– Они их не берут!
– Подствольники!
– В головы бейте!
– Гена! Генку накрыло!
Боевая операция началась в тот момент, когда осназовцы вышли из леса. Чуть раньше отрубило спутниковую связь, сеть легла, превратив «балалайки» в ненужный хлам, но на такую мелочь парни даже внимания не обратили. Заученно активизировали гарнитуры и ушли на радиоканал. А полковник подал последний из предварительных приказов:
– Действовать по плану.
Вот тогда-то и началась операция. И первые двести двадцать три секунды она действительно развивалась в соответствии с планом.
К Фабрике безы подошли быстро, но аккуратно, мастерски используя малейшие укрытия и складки местности. Знали, что их ждут, готовились к бою, к пулям и удивились, услышав холодный голос из замаскированных динамиков:
– Внимание, москва! Вход в Жрать запрещен! Отступите к лесу! Внимание, москва…
Однако предложение запоздало. На девяносто седьмой секунде операции, в тот самый миг, когда механический голос собрался повторить предупреждение, из-за деревьев вынырнул вертолет и поддержал пехоту пулеметом и скорострельной пушкой. Первые снаряды врезались в ближайшую огневую точку защитников, осназовцы, оставив осторожность, резко прибавили, полковник проорал нечто бессвязное, а Тара торжествующе захохотала.
– Западная пара! Не спать!
Сто четырнадцатая секунда.
«Толстяк» обрушил на пулеметное гнездо фабричных такой шквал огня, что толстые бетонные стены истончались на глазах, превращаясь в ошметки бетонного ничто. В конце концов «молоток» заклинило, расчет разбежался, безы снесли из подствольников маленькую калитку и ворвались во двор Фабрики.
– Мы внутри!
– Поддерживаем Ряху и Кузьму!
К месту прорыва устремляются «северяне», и единственный резерв группы – пятая пара осназовцев. Но секунды утекают слишком быстро, и с каждой из них становится все тяжелее.
* * *
– Сначала приходили те, кто умер от всполохов.
– Из могил выкапывались? – скривился Бергер.
– Их не хоронили, – скупо ответил Химик.
– Боялись?
– Всполохи несли смерть, но не разложение, – объяснил фабричный. – Человек понимал, что умер, но продолжал жить так, как жил. Останавливался на несколько секунд, понимал, что умер, и… и шел на Фабрику. Потому что здесь наш дом.
– В бойлерной?
– Около нее. – Химик криво улыбнулся. – Сила не хотела нас убивать, она не понимала, что творит. Она только касалась нас, но при этом забирала самое главное. Суть нашу забирала. А вся механика продолжала работать. Еда не нужна, питье не нужно – все дает Сила. Мы живем, но мы не живем.
