Лиам буравил Китано взглядом, пытаясь проникнуть в его душу. Офицер не лгал — японцы исповедовали культ смерти, возвеличивали ее, были полностью безразличны к потерям своей стороны. А что, если они действительно начали биологическую атаку, не имея противоядия? Узумаки — последний шанс токко. Народ-самоубийца замахнулся на весь мир.
Лиам задал еще несколько вопросов.
— Кто-либо из отряда токко упоминал другие названия, кроме узумаки?
— Нет.
— Они принимали медикаменты? Хоть что-нибудь?
— Нет.
— Аспирин?
— Нет.
— Какие-нибудь порошки?
— Нет.
— Неужели совсем ничего?
— Совсем ничего.
Лиам уже не первый раз задавал эти вопросы. Ощущение было такое, что он с японцем застрял внутри колеса и кружится на месте, так и не приближаясь к настоящему ответу.
Коннор еще раз рассмотрел лицо японского офицера — тонкие черты, опухшая после удаления зуба щека. Откуда ни возьмись в голове возникли два образа. Первый — автоклав, устройство для стерилизации биологического инструмента. Второй образ — фельдшера, раздающего таблетки пенициллина. Что от них проку? Структура узумаки не бактериальная, а фунгицидная.
Ему показалось, что разгадка где-то рядом.
Лиам принялся вертеть идею в уме. Penicillium — самый знаменитый в мире гриб. В первые годы войны тысячи солдат умирали от микробных инфекций. Когда американцы в 1943 году поставили производство пенициллина на поток, многие солдаты союзных войск начали возвращаться в строй. Антибиотик оказал колоссальное воздействие на ход войны. К ее окончанию у американцев и англичан вряд ли нашелся бы хоть один человек в форме, который ни разу не принял лекарство.
У японцев пенициллина не было. Японские солдаты продолжали умирать от бактериальных заражений.
Япония вела свои собственные разработки, но выпускала лекарство предельно малыми дозами, поэтому принимать его довелось разве что горстке японских граждан.
Может быть, это и есть недостающий штрих? Чем больше Лиам думал об этом, тем логичнее выглядело объяснение. Какая блестящая идея! Превратить слабость в преимущество.
Лиам, поймав взгляд Китано, продолжал смотреть ему прямо в глаза с полминуты. После этого Лиам произнес всего одно слово:
— Пенициллин.
По лицу японского офицера промелькнула тень понимания. Она тут же исчезла, сменившись обычным мертвенным выражением.
Лиам почувствовал, как по спине бегут мурашки.
— Вы давали испытуемым пенициллин, верно?
Китано начал было что-то говорить, но запнулся и умолк. У него задрожала рука.
