— Не волнуйтесь. — Гришкина мать иронически улыбнулась и успокаивающе выставила ладонь. — Такие нигде не пропадут! Она знаете где работала?.. В госпитале военном! А там всего было полно: продукты, медикаменты…
— На кого же она дочку оставляла, когда на работу шла?
— Так они и жили там, в госпитале… Маринка всегда при матери. Маруся, помню, рассказывала, что пеленки сушила на себе: постирает и вокруг тела обматывает, а сверху уже кофту или там медицинский халат… Всю войну она в госпитале проработала. Потом туда уже всех подряд свозили, не только военных. Говорила, сутками дежурила, досталось им там, конечно.
— Ну а после войны?
— А после войны они так и жили на улице Зеленина в большущей коммуналке. Отец от них ушел, но Маринка бывала у него в Кронштадте, и он ей всегда давал денег. Он был офицер, Марусин муж, вроде даже адмирал… Но пил по-черному.
— И больше Маруся замуж не выходила?
— Да нет. Им это все было ни к чему! Они любили путешествия, какие-то экскурсии, музеи… Помню, Маруся приехала к нам чуть ли не в ноябре месяце в болоньевом плаще и все бегала: в Третьяковку, в Большой театр.
— А как складывалась Маринина жизнь?
— Она медицинский институт окончила, только врачом не стала. Избалованная такая была, а это, конечно, труд. Устроилась в лабораторию. И все по выставкам-музеям…
— Вышла замуж, — подсказала Глинская.
— Это уже потом… два раза выходила. Второй раз за слепого… незрячего. Это она в письмах рассказывала моей свекрови: вышла замуж, в квартире все соседи поумирали, и мы теперь в ней единственные хозяева. Квартира — руина, нужен ремонт. Но денег нет… А те, которые есть, лучше истратить на поездку за границу: она в Испанию, в Париж ездила… Потом этот ее слепец, правда, умер…
— А когда она приезжала в Москву?
— Ну, это она была молодая и гуляла напропалую! Однажды, представляете?! Пошла куда-то и познакомилась с негром. Что такое негр по тем временам?! Домой вернулась такая довольная и говорит: в воскресенье этот негр будет у нас обедать. Свекровь промолчала, а свекор, Володькин отец, он на режимном предприятии работал, запретил строго-настрого. Она пообижалась-пообижалась и про негра забыла. Вы пейте чай-то, конфеты берите.
В самом начале чаепития она выставила на стол коробку «Золотых колоколов», но к конфетам никто не притрагивался.
— Вы их адреса точно не помните? — спросила Глинская.
— Адрес был на конверте. Если он сейчас найдет… Воло-одя! — зааукала она. — Нашел письма-то?
