— Устала?
— Были б только результаты…
— Будут результаты, не переживай… В среду мы уже улетаем.
— Не говори об этом: я расслаблюсь и испорчу все.
— Вот именно: расслабься.
— Нельзя. Гришка выйдет из-под контроля. А с другой стороны, он тоже как натянутая струна.
— Ну, сейчас выпьет — успокоится.
— Успокоится, тем более больше будет шансов проболтаться.
— И ты успокойся. — Он целует меня, но я почему-то совсем не успокаиваюсь, а даже наоборот.
Гришка вышел из супермаркета с литровой бутылкой «Путинки» и стеклянной баночкой маринованных шампиньонов.
— Ты что, совсем плохой? — поинтересовался Саша. — Сейчас примешь дозу и начнется!
И начнется! Содрогнувшись внутренне, я выскакиваю из джипа и несусь в магазин. Покупаю два килограмма антрекотов, тушенку, замороженные овощи, бутылку подсолнечного масла, торт. Пусть ест, пьет и спит, а я буду раскачивать диван! Недаром уже давно считается, что женщины — сильный пол!
Пока я жарила антрекоты, мужчины болтали в комнате. Лучше бы не болтали. Поиграли бы в шахматы, посмотрели телевизор.
— Саша, иди сюда! — не выдержала я наконец, про себя отметив, что реплика довольно-таки подозрительная. Почему Саша, а не Гриша? А правда, почему? — Как ты находишь нашу квартиру?
— Очень уютно… Может, тебе помочь?
— Достань, пожалуйста, из шкафа тарелки. Хлеба нарежь.
За почти праздничным столом мы пьем за наше счастье, благополучие, чуть ли не за любовь до гроба. Гришка пьет радостно, Саша спокойно, а я — еле-еле. Со студенческих лет не пила водки. Сначала она обжигает горло, потом — мозги. Гришка торопился разлить по второй, но я прикрыла ладонью стопку:
— Мне не надо… Ну ладно, совсем чуть-чуть.
Но тут в дверь позвонили.
Господи, неужели Карташов? А кто же еще! Да чего волноваться-то — все в порядке! Вот Гришкин друг пришел на наше счастье порадоваться. Я стол накрыла. Пусть видит — стараюсь!
На пороге я очень своевременно вспоминаю, что Карташов теперь у нас Лешик.
— Познакомься, Гриша, это мой муж Алексей. Бывший муж… — пытаюсь разыгрывать замешательство.
— Мне пора, — равнодушно бросает Саша, и мы оказываемся втроем на кухне.
Я стараюсь не смотреть на Гришку, но и так понятно: от ужаса он ни жив ни мертв.
— Так вот какого ты себе нашла! Гуся… — со сдержанной угрозой произнес Карташов.
Гришка открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл — привычно уже осекся.
— Не смей так называть моего Гришеньку! — Я топнула ногой.
— Бросила, променяла, — продолжал Карташов горестно.
