Если у меня оставалось время, из купленных дочкой продуктов я готовила обед. Что-то очень несложное. Например, как сегодня: яйца под майонезом, куриный бульон, засыпанный вермишелью, на второе курица с картошкой пюре, на десерт — чай с пряниками.
Лена вернулась из школы с опозданием, объяснила: дополнительные по химии.
— Сколько можно себя гробить из-за этой химии! — возмутилась я. — Спать в первом часу ложишься и в школе до вечера сидишь!
— Я в медицинский поступать хочу!
— Не выдумывай! — Я даже испугалась. — Такая тяжелая работа!
— Ну, мама!
Я не стала поддерживать разговор, отчасти чтобы отбить у дочери интерес к теме медицинского института, отчасти потому, что сегодня мне предстояло очередное свидание с Карташовым, и настроение было отвратительным. На этот раз он почему-то ждал меня в офисе какого-то фонда, расположенном в переулке у Бульварного кольца. Что бы это значило?
Наконец, вырвавшись из пробки, я свернул на бульвары, но здесь, протащившись метров сто, вновь встал в пробке. Время шло, на лобовое стекло сыпал и сыпал снег. Давно уже стемнело. Впереди, на взгорке бульваров, сколько видел глаз мигали габаритные огни, мигали надоедливо, до обморока. Сегодня утром на лестнице Губанов, главный менеджер, сияя, сунул мне папку с новым заказом:
— Крупнейший заказ! По твою душу, Алексан Василич, в стиле модерн: гостиная красного дерева, никакого шпона — цельная! Обивка — черная кожа. Как можно быстрей! Я сказал, что после обеда будешь…
И полетел дальше, виляя задом, — лакей! Он уже несколько лет в Москве, а его акцент только усиливается. Точно козыряет им, так ему представляется изящней, что ли? И как этому набитому дураку удается быть всегда бодрым и веселым? Его греют заказы на эти клонированно безликие гостиные, спальни и кабинеты. Пошлость и безвкусие обязательно выбирают «в стиле модерн». Так им и Губанову кажется красивей. И зачем им столько кабинетов? Они писать-то могут лишь по-матерному. Да и то с ошибками. Хотя мат, ошибки, акцент — теперь современно, модно. Как же все осточертело!
Я затушил бессчетную за день папиросу, газанул и вырулил на тротуар. Джип легко перепрыгнул бордюрный камень и понесся сквозь снежную пелену вдоль вереницы одинаковых под снегом машин. Свернул в проулок — оставалось совсем немного, но дорогу перегородили два столкнувшихся автомобиля. Их водители сумрачно сидели по своим местам в ожидании ГАИ, которая тоже где-нибудь торчала в пробке. Я въехал в сугроб и бросил здесь машину. Она вдогонку мне дружественно пиликнула сигнализацией.
