Кикудзиро и Саки | страница 14



Мне казалось, что голова моя идет кругом, и вообще у меня было какое-то странное нервное состояние. Иногда мне чудилось, что я испытываю ощущение боли, словно при рождении младенца, чувство, которое мужчине узнать не дано.

В то время я работал официантом в джазовом кафе «Вилледж гейт» в районе Синдзюку. Кроме меня там было много парней, которые постоянно ходили с мрачными лицами. Говорили, что там одно время подрабатывал серийный маньяк-убийца Нагаяма Норио (правда, мне не пришлось с ним встретиться). Может, если бы в моей жизни что-нибудь сложилось по-другому, я тоже совершил бы какое-нибудь преступление. Времена были такие, что я часто чувствовал себя загнанным в угол.

Может быть, наполовину от отчаяния я и подал заявление об отчислении из института. В этот момент мне показалось, что все вокруг изменилось. Все как будто заблестело в лучах раннего летнего солнца. Я почувствовал, что отличаюсь от студентов, которые воду для чая называли «Картье Ратан», рассуждали об экзистенциализме и о Сартре. Меня охватило какое-то невероятное возбуждение от осознания того, что я стал взрослым.

Только по прошествии некоторого времени я принял решение стать артистом и поехал в Асакусу. В этом месте всегда возникало чувство, что время остановилось, и именно там можно было по традиции постучать по дереву ворот Фуками, чтобы твое желание исполнилось.

Может показаться странным, но после того как я бросил учебу, у меня появилось необъяснимое чувство уверенности в себе. И когда я бедствовал, играя в труппе «Фурансу дза» в Асакусе, меня это совсем не расстраивало, потому что я набрался храбрости уйти из института. Это говорит и о том, какое огромное значение в то время имело высшее образование.

В каком-то смысле я, пожалуй, избавился от проклятия мамаши. Но битва с ней, которая, как мне казалось в то время, должна была закончиться с уходом из института, на самом деле вовсе не завершилась. Тогда только прозвучал сигнал, возвестивший о начале последней схватки.

* * *

На станции Ёкогава я купил бэнто в горшочке «камамэси».[11] Когда мы начали работать в паре с Битом Киёси и назывались «Два Бита», то, мотаясь на гастролях, часто приезжали в эти места. Но гонорар у нас был такой маленький, что денег на покупку завтраков не хватало. Окна в поезде тогда открывались, и каждый раз, когда дедок, продававший бэнто, стучал в окошко, наши голодные желудки начинали жалобно урчать.

Но как бы я ни бедствовал, мне и в голову не приходило идти плакаться к мамаше. Я бросил учебу, ушел из общежития, ночевал то у одного приятеля, то у другого, но ни разу за все это время не зашел домой. И с братьями тоже не встречался.