Она растратила все силы на попытки расчистить святилище и привести его хоть в какой-то порядок, хотя эта задача казалась безнадежной. В конце концов ей пришлось ограничиться упокоением останков, которые удалось найти. Один за другим она подтащила семь скелетов к краю огненной расщелины и осторожно столкнула их внутрь.
В отличие от более «цивилизованных» сообществ, экзодиты не страшились смерти, ибо жили бок о бок с грубыми силами природы, и смерть для них была повседневным событием. Сосуд из плоти, в котором некогда пребывал дух, мало что значил для сородичей Сардон, когда дух уходил из него. Ее терзала не необходимость иметь дело с трупами, но вид их ужасных ранений. Быстрая и чистая смерть досталась лишь нескольким, которых так ровно рассекли на части, как будто на их телах сомкнулись гигантские ножницы. Но большая часть погибла так же, как первый найденный ею воин: их ранили так, чтобы обездвижить, а потом изрезали, словно куски мяса. Сардон подташнивало от мысли о том, какую боль они испытали, ничем не заслужив таких страданий.
Больше всего Сардон беспокоило то, что она не нашла женских останков. Миропевица, жившая в храме, пропала. Сардон пыталась убедить себя, что ее тело похоронено в одном из заваленных участков святилища, или что миропевица сама бросилась в пропасть, чтобы оборвать свою жизнь и не стать добычей детей Кхейна. Но в глубине души она знала, что обе эти мысли — неправда. В ярости дракона витало острое чувство утраты, которое Сардон поначалу не понимала, но теперь она была уверена, что знает, откуда оно взялось. Юную миропевицу, которая находилась в храме, когда начался катаклизм, забрали. Ее похитила и угнала в рабство стая самых порочных и жестоких злодеев, каких только можно вообразить.
Эта мысль, однажды проникнув в ее мозг, так и не покинула его. Истощенная и физически, и душевно, Сардон свернулась клубком на рухнувшей каменной плите, и плечи ее затряслись, когда она наконец позволила себе оплакать стражей святилища и пропавшую миропевицу. Потом, когда ее разум в конце концов вытеснил из себя ужас, явился милосердный сон и накрыл ее волной долгожданного забвения. Но покой во тьме был недолгим. Освободившись от уз сознания, ее сновидения свободно воспарили и переплелись со снами иного, высшего существа. Она поняла, что начала видеть сны самого мирового духа.
Сначала она узрела себя лежащей в пещере. Бледное тело выглядело мягким и уязвимым посреди черных иззубренных скал. Пещера была одновременно похожа и непохожа на Мировой Храм. Этот Храм был огромным тенистым пространством, неимоверно древним, старше, чем сами звезды. Его стены раскрошились и рухнули, открыв пещеры и тоннели, которые невозможно было сосчитать. Они простирались на невероятное расстояние. В некоторых порой мелькали видения иных мест и иных времен, словно яркие картины, которые возникали лишь на миг, а потом исчезали. Другие на глазах спящей Сардон проходили через величественный цикл разрушения и возрождения.
