— Алло. — Продолжая улыбаться, я подняла трубку.
Увы, на том конце провода не разделяли моего нежного лирического отношения к жизни.
— Могу я услышать Наталью? — прорычала трубка мужским голосом.
— Наталья — это я.
Рык на какое-то время смолк.
— Алло-о! Вы меня слышите? Я насчет квартиры! — после некоторой паузы снова зарычал он.
— Простите?
— Квартиры по адресу…
И тут я чуть не упала! Он говорил о Лешкиной квартире. Ведь собиралась же я сегодня заехать туда, а потом поленилась и передумала. Так всегда и бывает!
— Что произошло? Пожар? Потоп?
— Да нет, — ответил мужик с досадой.
— А что? Что тогда? Говорите!
Он снова замолчал.
— Что же произошло, наконец?!
— Давайте лучше при встрече поговорим. Я тут стою… у входа в квартиру.
— Вы бы объяснили для начала, в чем дело…
— Это — вы мне сейчас все объясните!
— Говорите толком, хватит интриговать!
— По телефону мы вряд ли решим этот вопрос, — отрезал мужик недовольно.
Я поняла: дальнейшие препирательства бессмысленны, накинула джинсовку и побежала через знакомые с детства дворы.
И что такого могло приключиться? Если бы квартиру ограбили, я узнала бы об этом мгновенно: через пять минут позвонили бы из милиции. Перед отъездом в Германию Лешка основательно позаботился о своем жилище — подключился к тревожной кнопке. Мама все недоумевала: зачем? Брать-то у него нечего. Мебель, бытовую технику? Такие вещи по нынешним временам не воруют. А если это не ограбление?.. Я терялась в догадках.
Во всяком случае, три дня назад Лешкина берлога находилась в полном порядке. Мы с Владиком провели там несколько часов — пили кофе, пользовались сантехникой, включали телевизор и конечно же заметили бы любые неполадки.
А ведь это была наша с Владом последняя встреча… В тот вечер, выходя из офиса, я с удивлением заметила его машину, припаркованную на противоположной стороне переулка. Оказывается, Владик хотел проститься. Наши отношения длятся уже полгода, но еще ни разу мы не расставались так надолго — на целых десять дней. Вечер у меня был занят, но его это не смутило. Сначала мы поехали в «Седьмой континент», потом заглянули в больницу к маме, поужинали в ресторанчике неподалеку от Октябрьской площади… Он все повторял, что не представляет, как проживет без меня эти дни. А я, уставившись в тарелку, старательно орудовала ножом и вилкой. Потом мне стало жаль его. Все-таки он хороший. Добрый, заботливый. Весь вечер потратил на мои дела. И еще я чувствовала: мне достаточно произнести одно слово, чтобы Влад отказался от байдарочного похода и вообще от всего на земле. Я сознавала свою власть над ним и не знала, как ею распорядиться.
