Тем временем фотограф суетливо и бестолково компоновал кадр.
— Да-да, вы за шефом, по центру, — скомандовал он Молодому. — А вы, — обратился он к Яде и Верене, — с обеих сторон, головки немного набок и на меня. Отлично! Идеальная симметрия и одни VIP-персоны!
Он уже собирался нажать на кнопку, как вдруг рядом с Ядей встал улыбающийся Циприан.
— Вы можете отойти? Я уже всех расставил для съемки, — разозлился фотограф.
Повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь отрыжкой Молодого. «Господи, ну почему я нервничаю так? Мне-то, какое дело?», — подумала Ядя и услышала собственный голос:
— Я фотографируюсь только в комплекте с Циприаном. Особенно сейчас, когда жена… — она назвала имя известного политика, — настояла, чтобы он лично давал ей уроки танца…
Это был блеф, но он сработал. Фотограф моментально утратил интерес ко всем остальным и занялся только Циприаном с Ядей. Пока он щелкал, продюсер заснул. Молодой был в бешенстве. Все его карты были спутан.
Через несколько минут фотосессия закончилась, и Ядя смогла, наконец, отправиться к омару. Она смело сняла его с горы льда. Но омар оказался скользкий — раз, и он уже лежит на полу, а вслед за ним рассыпалась и ледяная пирамида.
На шум из сервировочной вышел шеф-повар.
— Мать честная, мне его утром специально доставили из Марселя, — сокрушенно схватился он за голову.
Но самое плохое было впереди. Молодой и не думал спускать Яде обиду. Постучав ложечкой по бокалу, он с театральной улыбочкой произнес:
— Если всю жизнь имеешь дело только с хот-догами, разве с омаром справиться… Здесь за углом наверняка есть какая-нибудь забегаловка, почему бы вам туда не сходить?
Собравшиеся сдержанно заулыбались. А через минуту они уже хохотали во все горло, потому что Циприан подошел к оратору, профессионально выкрутил ему ухо и громко приказал:
— Чего же ты стоишь, олух? А ну гони за сосисками, и побыстрей! По одной для всех за мой счет!
«Мать честная! Ну, прямо-таки рыцарь!» — подумала Ядя не без иронии.
Во время очередных съемок пришло страшное известие. Мобильник режиссера зазвонил как раз в тот момент, когда снимали нервный срыв физика-ядерщика (дубль два). Он несколько секунд слушал внимательно, затем побледнел, уронил с носа очки и весь согнулся, будто ему дали под дых. Ужас в близоруких глазах нарастал с каждой минутой.
— Вот и все… конец, — прошептал он. — На его наполовину лысом черепе запульсировала вздувшаяся жилка. — Была жизнь, и нет жизни…
