Редких покупателей заботливые мирные военные с мирным триколором мирного государства на рожках мирных автоматов положили в магазине лицом в пол, видать для безопасности защитников. Пенсию в лице пяти дедов не тронули. Деды остались сидеть под ясенем, где у них генштаб -стол и лавки для посиделок. На их лицах вообще ничего не отразилось — камень.
- Слышь, хлопчик, — обратился Петрович к военному, охраняющему женщин и поглядывающего в глубь освобождаемого магазина, — а ты хто?
- Я вас защищать приехал. Мы — армия, которая вас защищает! — четко по форме отрапортовал военный.
- А ото понятно, шо армия, не понятно от кого защита така организувалась? Шо, опять немцы напали?- с прищуром, похожим на взгляд снайпера в прицел снайперской винтовки, продолжил Петрович.
- Мы вас защищаем от укров, нациков и Правого Сектора, которые хотят вас отдать в рабство Америке.
- Тю, сынок, — отозвался второй Петрович, — та яке рабсто, ми ж тоби не рабыня Изаура, мы ж уже все, нагрузка государству, нас Америка даром не возьмет ни в рабство, ни на оте органы. А ты, родненький из видкиля приїхав на защиту отечества? Зовут-то тебя как?
- Ага, — вступился Егор Иванович, — если защитник, чего автоматом машешь, баб пугаешь, давай по форме знакомится, ты ж, засранец, мене у внуки годишься, а автоматом мне машешь тут.
Деды пошли в наступление. Военный, видать обалдел, почувствовал себя как-то неуютно при виде боевой пенсии, медленно к нему приближающейся.
- Ваня, я, вернее, Иван. У меня тоже дед воевал, — попытался скрыть свою внутреннюю неуютность и нарастающую неуверенность защитник, выставив вперед вируального геройского деда.
- Оце Иван, правильно, шо деда помнишь, шо дед у тебя геройский был, правильно. Он, Петрович, тот воевал, а мы, не, мы — дитя войны. Я работал на заводе, Иваныч, самый молодой у нас, 43-го года, сиську совав у вийну, но геройсько так, да, Иваныч. От дед, твой, когда Берлин брав, наверно, ему кричали, Иван-освободитель идет, а Вань?
Парень опустив автомат уже в окружении пенсии, забыв за двери магазина, которые он, по-видимому, должен был прикрывать, за врученных ему продавщиц-заложниц, пардон, освобожденных. Что-то пытался парировать пенсии. Ага, щас! У нас, между просим, в генштабе пенсия политически грамотная, подкованная с твердым моральным духом.
- Ну, да, — начал мямлить защитник, — дед, тот ого-го.
- А ты на деда-то похож? — начали допрос военного стратеги, плотнее сжимая кольцо.
