За спиной раздался резкий окрик, и я едва успел пригнуться, только что не упал ничком — нет, не пригнуться, вжаться в землю. Надо мной слаженно пронеслась четверка ярко разодетых летателей. Они, видно, спикировали с крыши здания позади меня, и ринулись вниз с обрыва. Я развернулся влево и только теперь заметил некое подобие не то пандуса, не то трамплина, по которому летатели мчались огромными шагами. Сам-то я не увидел это сооружение, пока не ступил на него. Я смотрел, как летатели стремительно набирают скорость, отталкиваясь ногами и взмахивая крыльями — они наполовину бежали, наполовину летели, разгоняясь все быстрее, быстрее, быстрее. Голова у меня снова пошла кругом, и я вдруг с небывалой ясностью представил, как разгонюсь по трамплину вслед за ними и кинусь с обрыва. Теперь, разглядев этот трамплин вблизи, я понял, что такие выстроены по всему Аэрвиллю, — они виднелись там и сям на крышах и башнях. Значит, это не декоративные выступы, а взлетно-посадочные площадки.
Между тем летатели уже оттолкнулись от трамплина и нырнули с обрыва — вниз, к высившимся там башням. Отчетливо видные в своих ярких нарядах, они легко приземлялись то на один уступ, то на другой, то на толстую ветку, то на вывеску, и снова отталкивались и взмывали в воздух. Они летели словно без определенной цели, как будто пританцовывая в воздухе. Тут ухватятся рукой за фонарный столб, раскачаются, точно на лиане, там пружинисто взбегут несколько шагов по стене дома или ловко скакнут по крыше, и снова — рывок в небо. Скроются между домами в узкой расщелине, вновь взлетят вверх, до самой вершины какой-нибудь башни, и ухнут с нее в пропасть. Удаляясь, их летучие пестрые фигурки больше всего напоминали вольно порхавших бабочек — присядут, потрепещут крылышками и летят дальше, то ныряя, то взмывая. Эти летатели резвились, играли, — воплощенная кипучая энергия и избыток сил, и весь Аэрвилль был им сплошной спортивный снаряд, гигантская гимнастическая стенка с канатами и перекладинами. Видно было, с каким наслаждением испытывали они предел своих возможностей, сколько победоносного ликования было в каждом их упругом и мощном движении.
Превозмогая головокружение, я долго смотрел вслед летателям, пока они не превратились в разноцветные крапинки и не растворились вдали. Потом взгляд мой упал на инфокарту. На экране светилось предупреждение навигатора: «Осторожно, обрыв!», — предупреждение, которое я прохлопал, потому что увлекся и завороженно глазел по сторонам.
