– воображение, но история имагинарного не есть история воображения в традиционном смысле слова, а это история сотворения и использования образов, побуждающих общество к мыслям и действиям, ибо они вытекают из его ментальности, чувственного ощущения бытия, культуры, которые насыщают их жизнью. Эта история началась несколько десятилетий назад, когда историки научились извлекать из образов новые смыслы. Жан-Клод Шмит, один из тех ученых, что посвятили жизнь изучению этой новой истории образов и через образы, подчеркивал, что новый смысл образов для историка очень хорошо сообразуется со значениями слова
imago в Средние века. «Это понятие действительно стоит в самом центре средневековой концепции мира и человека. Оно имеет в виду не только видимые объекты, но еще и «образы» речи, оно соотносится и с «ментальными» образами памяти и мышления, снами и видениями…
Наконец, понятие образа касается и всей христианской антропологии, поскольку в самых первых строках Библии человек соотносится со словом «образ»: Яхве говорит, что создал человека ad imaginent et simulitudinem nostram, то есть по своему образу и подобию (Бытие, I, 26)». Эта книга представляет собой свод текстов и сочлененных между собою образов, и она стала возможной благодаря учености и исканиям Фредерика Мазюи, великолепного иконографа. Целью сего труда не является дать глобальное представление о средневековом имагинарном, а лишь охарактеризовать его через отдельные общеизвестные компоненты целой большой совокупности. Речь, как и предупреждает заглавие, о героях и чудесах. Слово «герой», которым в Античности называли того, кто отличился необыкновенной храбростью, одержал множество побед и при этом не принадлежал к высшей касте богов и полубогов, с приходом Средних веков и христианства исчезает из средневековой речи и средневековой культуры. Отныне люди, считающиеся героями, при том что это слово не произносится вслух, – это новый тип человека – или святой, или верховный владыка, то есть король. Недавно я посвятил свой труд этим двум категориям средневековых «героев». Герои, о которых идет речь в настоящей книге, – персонажи высокого положения или высокого полета, но это не святые и не короли. То, что я имею сейчас в виду, – это слово, которое в средневековой речи ближе всего к старофранцузскому и которое я хочу обозначить здесь французским словом preux (богатырь, витязь), в конце XII века из прилагательного превратившимся в существительное. Слово это, от которого произошло и
