Оба мы стоим и смотрим на мертвеца. Долго смотрим…
На нем полуботинки. Толстые подошвы в пыли.
В небе надо мной очень громко и назойливо поет жаворонок. Будто летающее привидение, ей-богу. Горсть ледышек скатывается по спине.
— Ноги у него будто вывернуты, — шепчу я.
А Тереза еще крепче вцепляется в мой рукав. Мне надо бы сказать, что никакого смысла нет ждать. Может, и правда это убийство? Надо поскорей сбегать в деревню. Оттуда доносится звон колоколов…
Вдруг мертвец… возьми да зашевелись!
— Он живой… Спаси его, Гуннар!
Тереза подталкивает меня, я спотыкаюсь и оказываюсь чуть ниже того места, где лежит мертвец.
— Алло!.. Что с вами?.. Вы ранены?
Стон. Кряхтенье.
Еще секунду — больше я не выдержу, помчусь по шоссе назад. Будь что будет!
Мертвец резко поворачивается. Садится, зевает и, выбирая травинки из волос, говорит:
— Ну как, зайчата?
Сердце у меня в груди гремит, как телега по булыжнику. Слышу свой голос:
— Ну и напугали вы нас!..
— Я? — Мертвец хохочет, встает, потягивается.
— Мы думали… вы умерли. Вас не Хэппусом зовут? Вы не господин Хэппус?
Только что считавшийся мертвецом человек, которого, к моему великому удивлению, Цыпка даже знает по имени, смеется так, что только зубы сверкают.
— Ты знаешь меня? Сразу узнала? Знаешь, кто я такой?
И этот перепуганный цыпленок, только что прятавшийся за меня, готовый кричать о помощи, теперь как ни в чем не бывало пятерней взбивает свои светлые волосы и улыбается, как тогда на озере, какой-то четырехугольной улыбочкой.
— Я вас сразу узнала. Я все фильмы с вами видела. И даже один раз в театре.
— В «Натане»… Нет? Ну, тогда в «Минне». Тоже нет? «Фауст»?
Кивнув, Цыпка резким движением головы откидывает челку. А мертвец как давай шпарить:
Простите, что-то вслух читали вы сейчас:
Из греческой трагедии, конечно?
Вот в этом преуспеть желал бы я сердечно:
Ведь декламация в большой цене у нас!
Случалось слышать мне, что может в деле этом.
Актер священнику помочь своим советом.
[8]Это что он, про нас? Про нашего батюшку пастора?
Мертвец отпрыгнул, снова оказался выше нас и опять за свое:
Фауст. Да, коль священник… ля-ля-ля,
Я. Что ж делать? Мы живем всегда в уединенье,
Едва по праздникам покинешь свой музей,
И то, как в телескоп, свет видишь в отдаленье.
Так где ж найти слова, чтоб нам учить людей?
Мертвец смотрит на нас сверху. Тереза хлопает и восторженно кричит:
— Браво, Вагнер!
Тогда мертвец отвешивает нам поклон и снова смеется.
Я спятил или это они спятили? И кто такой этот мертвец? То он мертвец, то опять живой, потом, оказывается, знакомый, потом какой-то Фауст, а теперь и Вагнер? Комиссар Мегрэ, будьте внимательны, у вас опять это баранье лицо. Соблюдайте железное спокойствие, возьмите трубку — вы должны немедленно раскрыть это уголовное дело!
