Карна слышала, как внизу Анна играет что-то быстрое. Словно ей было очень весело.
В балку над головой Карны было вбито много крюков. Там висели старые лампы с черными стеклами. Карна даже не видела, есть ли в лампах фитиль.
От некоторых аккордов Анны лампы начинали звенеть. Это было так странно, что Карне захотелось плакать.
— Пожалуйста, надень платье, — попросила она бабушку. — И я тоже что-нибудь надену.
Наконец платье шевельнулось, приобрело объем. Поднялось. Зашелестело. Запели браслеты.
— Теперь у нас на кухне нет больше Олине, — быстро сказала Карна.
Бабушка не отозвалась.
— Почему ты не отвечаешь, когда с тобой разговаривают? — строго спросила Карна.
Но это не помогло.
— Никто не хочет быть моим!
Лампы снова звякнули. Но совсем тихо.
Тогда бабушка встала и подняла вверх руки. Это вызвало легкое дуновение. В углу над кривым комодом заколыхалась паутина.
— Иди сюда! — шепнула бабушка.
Карна встала и схватилась за бабушкину юбку. Они вместе затанцевали.
— Ты сегодня не будешь со мной разговаривать? — спросила она у бабушки.
— Тс-с-с! — шепнула бабушка, кружась вместе с ней.
Карне пришлось уступить. Танцевать с бабушкой было так приятно! В конце концов у Карны закружилась голова, и бабушка подхватила ее в свои объятия.
Порой Карна не находила себе места. Особенно когда думала об Олине.
Вьющиеся розы уже завели свою жалобу. Их колючки и сухие ветки противно царапали окно комнаты, где спала Карна. Звук был близкий, скрежещущий, надоедный.
Но что-то в розовых кустах и в музыке моря было общее. Их звук сметал снег с веток и заставлял ветки царапать стекло. Некоторые листья свернулись и стали жесткими, но еще держались между темными гроздьями роз.
До того как пошел снег, листья были красные и мягкие. Как кожа. От дождя они тяжелели. Но это было давно.
Однажды Анна положила ее пальцы на черные и белые клавиши и засмеялась, когда Карне удалось извлечь из пианино звук.
Папа почти всегда был веселый. Наверное, оттого, что Анна не уехала с пароходом.
Карна спросила, как было на шхуне, когда они поженились. Они переглянулись и засмеялись.
Ей это не понравилось.
Папа посадил ее к себе на колени и сказал, что теперь ее мамой будет Анна, потому что мертвая Карна мамой быть не может.
Тогда Карне пришлось прямо сказать им, что у них уже есть настоящая Ханна.
Папа рассердился.
И Карна поняла, что не следует произносить двух слов: дедушка и Ханна. Теперь всякий раз, когда она думала об этих словах, у нее перед глазами вставали замерзшие вьющиеся розы за окном.
