Вениамин схватил блузку со стула. Заметил, что у него дрожат руки. Все было не так, как он ждал. Они уже не были детьми, которых не смущала нагота друг друга.
Их связывали детские воспоминания. Игры, которые они хранили в тайне от всех.
Вениамин быстро протянул Ханне блузку, стараясь не задеть ее рукой. Ханна положила спящую девочку на кровать и оделась. Он не смог заставить себя отвернуться.
— Я и забыл, какая золотистая у тебя кожа, — растерянно сказал он.
Застегнув блузку, Ханна встала и переложила ребенка в коляску. Вениамин следил за ее легкими движениями. Загрубелые руки не соответствовали ее тонкой талии и стройной спине.
Ханна нагнулась над коляской. Округлые бедра. Талия. Вениамин судорожно глотнул воздух. Почему он растроган? Или это что-то другое?
Ханна озабоченно сложила крохотные распашонки и подоткнула перинку.
Вениамин весь налился тяжестью, но старался не показать этого.
Словно зная, что он наблюдает за ней, Ханна обернулась и выпрямилась.
— Садись, — пригласила она беззвучным голосом.
Они сели. Он смотрел на свои руки.
— Спасибо, что ты приехала нас встретить! — сказал он, кашлянув.
Ханна заморгала, потом быстро сказала:
— Ты же прислал телеграмму, что едешь один с маленьким ребенком. Хотя мы в Рейнснесе даже не знали, что ты женат!
— Вот как?
— А где ее мама?..
— Умерла, — глухо сказал он, словно говорил неправду.
— Оставив такую крошку… Как это случилось?
— Не спрашивай… Не теперь…
Ханна сжалась. Потом вскинула подбородок. Вениамин узнал это движение. Она была обижена.
Он наклонился к ней.
— Ханна!
— Что?
— Жалко, что мы больше не можем спать вместе…
Лицо Ханны сморщилось, стало почти некрасивым. Поглядев на него, она покачала головой.
— Прости меня! Я… Господи, ведь мы уже не дети. Прости! — взмолился он.
Тишина давила Вениамина. Ханна обхватила себя руками, словно ей было холодно.
— Ты уже сейчас хочешь лечь?.. — спросил он.
— Необязательно.
Она сидела, выпрямив спину и плотно составив колени.
Карна посапывала в коляске. Вениамин взглянул на коляску. Улыбнулся Ханне, но она не ответила на его улыбку.
— Расскажи о своем муже, — попросил он, снова садясь.
— Его нет, он тоже умер, — коротко ответила она.
«Мы квиты», — подумал он.
— Я еду в Рейнснес и ничего ни о ком не знаю. Даже о тебе. Почему?
Она помолчала, с интересом разглядывая круглую дырочку на вязаном покрывале.
— Хокон был рыбаком. Своего карбаса у него не было. Было маленькое хозяйство. Две коровы, восемь овец. Он был добрый. Так получилось, что мы поженились. Родился сын. Мы назвали его Исааком в честь его дедушки, который погиб в море. Ему был всего годик, когда утонул Хокон. У них в семье все тонут. Все мужчины.
