Я признался Марии, что не готов вернуться в Лондон. Голос ее посуровел. Я капризный, я эгоист и идиот. На этом разговор закончился.
В тот же день, чуть позже, в гостиницу явился Дауд. Он улыбался своей кривой улыбкой, и вид у него был счастливый и довольный.
Он провел пару ночей с Мариам, в сыром склепе Города Мертвых, а потом ездил в Александрию, к торговцу, у которого есть большое собрание ранних исламских рукописей. Пробыв в Александрии несколько дней, Дауд убедился, что ничего подходящего для Рувима там нет, но торговец сказал, что у него кто-то есть в Асуане, древнем нильском городе на юге Египта, и у этого человека может найтись что-нибудь интересное. Дауд собрался отправиться туда завтра.
Несколько дней я пытался связаться с моим старым другом, египетским ученым, и узнал, что он уехал в Асуан — город, в котором мне все равно хотелось побывать, ведь он во многом связан с историей Ковчега. Я решил поехать в Асуан и предложил Дауду составить ему компанию. Он поручил кому-то из служащих гостиницы взять билеты на ночной поезд. Я связался с Ронит, сообщил о наших планах, а через несколько минут мне позвонил счастливый Рувим и сказал, что его сотрудники закажут нам гостиницу. Он был в восторге — наконец-то я куда-то поехал и чем-то занялся.
На следующий вечер около десяти часов мы протолкались сквозь плотную толпу на центральном вокзале Каира и уселись в довольно шикарный спальный вагон, чтобы совершить пятисотмильное путешествие в Асуан. Большую часть пути поезд шел вдоль Нила. Мы ехали на юг; спал я плохо. У меня над головой на верхней полке храпел и бормотал Дауд. Раз или два я услышал имя его бывшей невесты. Один раз он пробормотал имя Мариам. Потом захрапел снова — я даже не знал, что можно храпеть так громко. Немного погодя Дауд заплакал. Потом наконец крепко уснул.
Один раз, сидя на постели и таращась в окно, я наблюдал зловеще-красивый пейзаж, лишенный всяких красок. Посреди возвышалось огромное облитое мягким лунным светом сооружение времен фараонов. Я снова впал в беспокойный сон.
Рассвет застал нас к югу от Луксора; я проснулся и увидел фелюгу, которая двигалась по реке, вдоль которой пролегала железная дорога. На носу сидел старик, а на корме — мальчик. Посередине стоял прикрепленный ремнями сундук. Наверное, точно так же путешествовал к своему убежищу и Ковчег — привязанный к палубе какого-нибудь суденышка — в сопровождении пары беглых священников.
Прибыть из Каира в Асуан — значит прибыть в Африку. На вокзале толпились черные африканцы — продавали изделия из кожи, разрисованные куски папируса, целые связки африканских барабанов. Звуки, запахи, жара — все африканское. Мы сели в такси и прибыли в гостиницу «Катаракт», в которой Ронит забронировала нам номера, — величественное здание терракотового цвета.
