Такой суровой и незабываемой красоты, как здесь, я нигде не встречал. Сенна меня потрясла. Я возликовал. Из головы у меня не шло, что для лемба это место, куда они надеются попасть после смерти. Тот самый город, который меня просили найти профессор Мазива и мои друзья-лемба. Здесь — ключ к их истории. Здесь и кульминационный момент поисков, длившихся много лет. Конечно, я не имел абсолютных доказательств, что это именно тот город, но кусочки головоломки складывались отлично. Мое доказательство было случайным… но все равно чертовски убедительным.
Город примыкает к морю и к развалинам средневекового Сайхута, он расположен у кишащего акулами южного побережья Йемена, у русла реки Масила. От названия «Масила», рассуждал я, могло произойти «Пусела» («Мы ушли из Сенны, мы перешли Пуселу»), которое в противном случае вообще не имеет смысла.
Я обратил внимание, что очень многие родовые имена у племен, проживающих в Йемене поблизости от Сенны, тождественны родовым именам лемба. А родовые имена лемба очень своеобразны, они не африканского, а семитского происхождения. Такие имена, как Хамиси, Садики, Сереман, Мхани, нередкие среди семейств лемба в Южной Африке, встречаются и здесь, в Хадрамауте. Кроме того, близость Сенны к Сайхугу означает, что попасть из Сенны в Африку было не так уж трудно. По словам шейха Абдула, большая арабская дау — если муссоны дуют в нужном направлении — дойдет от Сайхугадо побережья Мозамбика за две недели или около того.
Через три дня после поездки в Сенну вместе с шейхом Абдулом и муфтием я отправился в долину один. Мне хотелось поговорить с муктаром (правителем) Сенны, попытаться узнать что-либо о переселении людей из этого региона.
На муктаре была безупречно чистая фута — юбка, состоящая из обернутого вокруг талии куска ткани, на плечах — платок. Волосы и борода были выкрашены хной в тускло-красный цвет. Приветственно выкрикивая «Ахлан! Ахлан!», он повел меня в мафрадж на втором этаже крепкого саманного дома. Рассказывая о своей семье и доме, муктар, чтобы я лучше его понял, говорил на классическом арабском языке, а не йеменском диалекте, который я знаю плохо.
Гостиная была украшена скорлупой страусовых яиц, саблями, изогнутыми кинжалами джамбийя и фотографиями замка муктара, разрушенного во время одного из постоянных межплеменных конфликтов, которые веками отравляют жизнь Хадрамаута.
Хозяин хлопнул в ладоши и крикнул по-английски: «Принесите англичанину попить!»
