Примерно через час, съехав на обочину, он остановился и сообщил, что самое священное место на этой священной земле — главная дэгэнья — находится на вершине близлежащей горы.
В молчании шагали мы по земле, не имевшей никаких признаков святости, зато явно помнящей гражданскую войну, что бушевала здесь с 1974 по 1991 год. Нэга Гэта вел нас вверх по очень крутой тропе, к самому, по его словам, высокому месту своего народа, в священную рощу племени кемант. Поднявшись на вершину, мы остановились, чтобы полюбоваться открывшимся со всех сторон замечательным видом. Мы запыхались; пока мы отдыхали в тени деревьев, я спросил у аптекаря, известно ли ему о Ковчеге Завета. Он ответил, что много лет назад кемант привезли его с собой из Иерусалима. Я промолчал и с волнением ждал продолжения.
— Христиане амхара говорят, что это они привезли Ковчег, и то же самое говорят и фалаша. Но привезли его мы. Мы, люди кемант. Мы много о нем знаем. И он до сих пор у нас, — загадочно сказал Нэга Гэта. Его выпученные глаза бегали по сторонам, руками он гладил ствол дерева. — Ковчег — здесь! — вдруг выкрикнул он, ударив другой ствол.
Тут Дауд раскашлялся и никак не мог остановиться. Он отошел к другому концу рощицы, спрятался за камни и повалился на землю, одолеваемый, как я понял, сильнейшим приступом смеха.
Нэга Гэта поинтересовался, здоров ли Дауд. Я молча поднял брови.
— Он ведь коптский священник, да? Они все такие грязные, и пахнет от них плохо. Лучше бы ему держаться подальше от наших священных предков. — Он указал на деревья.
И Нэга Гэта объяснил: деревья — не просто деревья. Это, конечно же, еврейские патриархи. А то, которое он гладил, — Ковчег Завета.
— Сущность Ковчега — в дереве. Ведь он из него и сделан. Буквально. Из дерева.
— Хм… Не уверен что я верно понял. Но это в любом случае не акация, — с улыбкой заметил я. — А Ковчег был сделан из акации.
— Согласно верованиям кемант, — вздохнул мой собеседник, — деревья и вообще древесина легко преобразуются во что-то другое. Так же как и другие предметы легко преобразуются в дерево и деревья. Например, вода и коровий навоз могут превратиться в свою противоположность. Как и все в нашей жизни. Любовь может обернуться ненавистью. — И он одарил меня мудрой улыбкой.
Дауд взял себя в руки и, прихрамывая, вернулся к нам. Услышав последние слова Нэга Гэта, он прислонился к дереву и заговорщицки мне улыбнулся.
— «Изучив тьму и свет по их общему голосу, — пробубнил он, довольно противно изображая африканский акцент, — мы заключаем, что две противоположности — едины».
