— Все в порядке Энни, просто в школе много сил потратила. Кто ещё из персонала остался? Я только тебя здесь увидела.
— Немногие. Еще София, Мина, Бертина из кухни и Генри. Мы ведь не здешние, а граница из Рейно перекрыта. Попробуем перейти — сочтут беженцами.
— У тебя ведь брат и мать остались там? — мне стало жаль девушку. Там, на родине, у неё семья, но работу она там не найдет. А здесь работа без семьи. Нынче легче открыть проход в другой мир, чем перейти границу.
— Да миледи, брату недавно 14 исполнилось. И его взяли на работу в прислугу к виконту. А мама няней там же уже года четыре подрабатывает. Условия не самые лучшие, но на жизнь хватает.
— Знаешь, что Энни? Возьми на столе лист бумаги, ручку и напиши домой письмо. Если твои родственники принесут клятву верности дому Вольских, я могу взять их к нам. Твой брат любит лошадей? Нашему конюху уже на пенсию пора, а приемника у него и нет. А для матери, думаю, тоже работа по душе найдется.
— Правда? Миледи вы не шутите? Вы действительно сделаете это для нас? — и в ответ на мой кивок, — Спасибо! Вы не представляете, как много это для нас значит! Я обещаю, что мы будем хорошо трудиться и не подведем Вас! — забыв про лист и ручку, девушка умчалась.
Но допить чай в одиночестве мне так и не дали. В дверной поем просунулась светлая голова.
— Заходи Снежинка. Ты по делу или просто в гости?
— Скучно стало, а братик с отцом обсуждают какие-то дела, — девочка уселась в кресло и принялась поправлять юбки. Сейчас на ней было платье цвета слоновой кости и вязанная голубая жилетка с кружевами, — Скажи, а ты братика любишь?
— Что?! — переспросила я, попутно вытирая салфеткой разбрызганный чай, и сожалением осмотрела испорченную водолазку, — С какого перепуга мне его любить?
— Вы постоянно вместе. Я думала, что вы встречаетесь. А когда спросила Данте, он так недобро улыбнулся, что я убежала.
— Нет, Оливия, твой брат мне ни капельки не нравится. Правда. Клянусь, — я стянула через голову водолазку. А моя собеседница так засмущалась, будто на мне вообще ничего не было. Я стала рыться в шифоньере и где-то под грудой одежды откопала кофту, но дверь в который раз открылась.
— Оу, я, кажется, во время, — лисьи глаза осмотрели меня злую и смущенную. М-да не прикрывайся я сейчас кофтой, то выцарапала бы к черту.
— Не спальня, а проходной двор! Убирайся отсюда! — огонь в камине загорел ярче и злее.
— Вообще-то я пришел по просьбе твоей матери. Она просила спуститься в малую гостиную. Что-то на счет нового персонала. А ты Олив, что тут забыла? Опять про любовь спрашиваешь? Узнала чего? Давай, колись!
