– Да, – улыбаясь, кивнула Анжела. – Теперь они всё знают. Но ты не думай, что я такая злая… Если бы ты не оскорбила меня этим поступком с Ваней, то я никогда бы не сказала тебе, что знаю о твоей прежней школе. Но ты сама вынудила это сделать.
Анжела виновато посмотрела на меня, ободряюще подмигнула и вернулась в класс.
Сумка выпала из моих рук. Пол под ногами закачался волнами. Возникло ощущение, будто я стою на плоту в открытом море, и внезапно бревна начали расходиться в стороны.
Я подняла сумку и помчалась прочь из школы.
Я сидела на берегу пруда в дубовой роще. Выключила телефон, чтобы никто не тревожил.
По воде плавали осенние листья, камыши печально склонили метелки над водой и словно внимательно слушали меня.
Если Анжела могла как-то по-настоящему насолить, то сейчас она это сделала. Она докопалась до того, о чем не должна была знать, разворошила то, что я так тщательно скрывала, и в полном объеме всем это разболтала.
До настоящего момента со мной не случалось ничего хуже того, что случилось в прежней школе. Там унижали, вытирали об меня ноги, насмехались. В новой школе я раскрылась, стала общительной, веселой, заняла лидирующую позицию в классе и со временем забыла, какой мрак окружал меня прежде. За все время, что учусь в новой школе, боль притупилась, и я уже даже не вспоминала, что в старой школе было так плохо.
И вот теперь Анжела рассказала всё одноклассникам. Она рассказала, что в старой школе я была посмешищем. Теперь одноклассники знают всю мою биографию. Знают то, что было до моего прихода в их класс, знают истинную причину, по которой я перешла в новую школу.
Пожалуй, даже в самом страшном сне я не могла представить, что может случиться такое!
Анжела права – весной она приходила ко мне в гости делать стенгазету, а я как раз наводила порядок – выбрасывала ненужные тетради, блокноты. Среди всего этого оказался мой дневник, который я вела, когда училась в старой школе. Я хотела сжечь его, чтобы больше ничего не напоминало о неприятностях. Но пришла Анжела и застала меня за уборкой.
Хорошо помню момент, когда Анжела, как я теперь понимаю, прочитала записи в дневнике. Я ушла на кухню готовить чай и оставила ее одну. Меня не было, наверное, минут десять, и этого было достаточно.
Стало не по себе. Оказывается, уже несколько месяцев Анжела знала мою страшную тайну. Она общалась со мной и знала, что лежит у меня на душе. Надо отдать ей должное, она молчала и никак не выдавала себя. А сейчас, видимо, она не нашла другого способа досадить, как рассказать всем об этом…
