Ужин близился к концу, когда Курт предложил:
— Диана, не отведешь ли ты Жезину в гостиную? А мы присоединимся к вам, когда подадут кофе. Хорошо?
Он подошел к креслу Жезины, отодвинул его, чтобы та встала. Прежде чем выйти из столовой Николы, Жезина осмотрела сначала ее, а затем, обернувшись, Курта.
— До чего же вы оба разные! — произнесла она. — Курт блондин, а вы шатенка. Можно подумать, злая нянька обменяла ребенка у цыган за приличную сумму золотом. Но кого из вас?
Легкий укол, который мимолетом сделала Жезина, оказался для Николы чрезвычайно болезненным: мадам была недалека от правды. Никола не на шутку встревожилась. С перехваченным дыханием она взглянула на Курта. На его лице не дрогнул ни один мускул.
— Конечно, меня, — серьезным видом заявил он, обращаясь к Жезине. — Разве я тебе не рассказывал? Эта старая ведьма совершила двойную крупную сделку: не только обменяла настоящего Курта Тезижа, но и продала его колыбель. — Повернувшись к Николе, добавил: — По крайней мере, в нашей семье всегда так говорили. Правда ведь, Диана, дорогая? — И поцеловал ее в щечку.
Никола покраснела, дотронувшись кончиками пальцев до того места, куда пришелся поцелуй, смущенно улыбнулась.
— Да, все так, — вымолвила она, — но Курт упустил одну деталь. Этой карге не удалось выпутаться из истории: сославшись на то, что колыбель изъедена древесными жуками, цыгане вернули ее и потребовали назад деньги!
Все залились смехом. Напряжение спало, кризис миновал.
Поздно вечером, перед тем как заснуть, Никола вдруг осознала, что все больше думает о Курте как о человеке… Как о человеке, завладевшем ее мыслями, причем слишком сильно.
Но она для него ничего не значила. В роли брата он позволял себе поцеловать Николу в присутствии других людей, нисколько не заботясь о том, какое это произведет впечатление на нее: удивится она или воспылает к нему чувством; вызовет его холодность обратную реакцию или вся ее жизнь отныне вообще разделится на две части — до встречи с Куртом и после нее. До встречи Никола принадлежала сама себе, и сердце ее было спокойно; а после — в ней вспыхнуло острое желание любить и быть любимой (как сейчас!), и сердце разрывалось между надеждой на будущее и страхом перед ним.
Неужели она влюбилась? Разве можно так быстро полюбить человека, тем более когда он почти ничего не предпринимает для этого? Вероятно, это просто физическое влечение, страсть. Такое с ней в свое время бывало и не оставляло никаких следов. Хорошо бы с подобной же легкостью избавиться от зародившихся чувств к Курту!
