— Я спросил — ты в порядке? Хорошо тебе там досталось.
Эбботт прищурился, и часть тьмы рядом с трубой сдвинулась в сторону. Силуэт головы — кажется, в чем-то вроде шляпы — застлал вид из правого окна.
— Я… в порядке, — ответил Эбботт. Слова дались ему с трудом, он встал и попытался махнуть рукой, но правый бок до самого бедра прострелило болью.
Фигура вновь повернулась, исчезнув во мраке теней.
— Не беспокойся о старике, — произнес бесплотный голос. — С ним все будет в порядке.
— В порядке? — Эбботт аж задохнулся от возмущения. — Ты сбил его своим гребаным поездом, ради всего святого!
— Ну да… с ним все будет в порядке. С ним всегда все в порядке.
— Всегда? Ты имеешь в виду, такое случалось и раньше?
— Естественно, — прозаично ответил машинист. — Это Мадригал.
Эбботт неожиданно вспомнил последнюю реплику из «Китайского квартала» Романа Полански,[6] когда старик говорит герою Николсона «это Китайский квартал», словно объясняет этим все то плохое, что творится с миром.
— А что там произошло?
— Ничего… все. Кто же теперь знает?
Казалось, человек отвлекся на какое-то занятие. Потом он спросил:
— Он показывал тебе свои пальцы?
Эбботт не ответил.
— Он всегда так делает… снимает их, приставляет заново. — Машинист захихикал. — С ним все будет в порядке. Он — ангел, все исправит.
— А что конкретно он исправит?
— Город. Мадригал. Пока я опять его не снесу. В этом его миссия. Как я и говорил, он же ангел. — Машинист опять засмеялся. — В любом случае ты-то в порядке?
Эбботт по голосу мог сказать, что человек отвернулся от него, но не понял, что тот делает. Боль теперь стекала по правой ноге, и ступня почти онемела.
— А то если ты в порядке, то явно не любитель чесать языком, — добавил мужчина. Есть люди, которые думают, что это явный плюс, но я-то люблю немного поговорить. Понимаешь, о чем я?
Боль немного отступила. Эбботт прошаркал влево и втиснулся в угол кабины паровоза. Он прислонил голову к стене, подложил под щеку руку, стараясь хоть чуть-чуть смягчить постоянные удары о металл, и открыл глаза.
То ли в кабине стало больше света, то ли его глаза привыкли к полумраку, — теперь Пол смог различить фигуру мужчины. Ростом примерно пять футов и пять-шесть дюймов, коренастый, одетый в полосатую мятую спецовку, заляпанную маслом и сажей. Из его заднего кармана свисала какая-то тряпка, ее заостренный кончик мотался туда-сюда, пока мужчина боролся с массивным штурвалом, находящимся посредине кабины. Шляпой оказалась бейсбольная кепка темного цвета — синего или темно-зеленого, Эбботт не смог разобрать. Жесткие и густые седоватые волосы были не по моде длинными и вились мелкими кольцами, прилипая из-за пота и сажи к бугристой шее мужчины.
