– Мне больше некуда податься, Брюс, – спокойно объявила Хелен.
Ее отец умер, не оставив ей средств к существованию, а собственные деньги ее закончились. Она оказалась полностью зависима от своих, как она говорила, преуспевших родственников.
Брюс беспомощно посмотрел на Шону.
– А мне как раз нужна компаньонка, – сказала она и вышла вперед, чтобы поприветствовать Хелен.
С того дня она ни разу не пожалела о своем решении. Интересно, не жалела ли о нем сама Хелен?
Досадно, что у нее самой нет парочки родственников, к которым можно было бы обратиться за поддержкой. А ничего получилось бы зрелище: она, Фергус и Хелен на крылечке какого-нибудь дядюшки выпрашивают кров и пропитание.
Она тряхнула головой, чтобы отогнать эту неприятную мысль.
Хелен никогда не была замужем – и, как она однажды заявила, ни разу не испытывала подобного желания.
– Я не думаю, что они глупы, – как-то сказала она. – Но они почти не слышат того, что им говорят, а то, что слышат, нарочно истолковывают как-то иначе.
Шона все хотела спросить, что так настроило Хелен против мужчин: несчастная любовь, однажды пережитая, или же то, что за ней никто никогда не ухаживал.
Лицо у Хелен было молодое, каштановые волосы – густые и блестящие, ни одна морщинка, ни одна седая прядка не выдавали ее возраста. Однако волосы неизменно выбивались из аккуратной прически, которую она сооружала каждое утро, и вились вокруг лица, словно желая смягчить заостренные черты и длинный нос. От природы ей достались непростительно кривые зубы, резцы, кроме того, были длиннее остальных. Она, очевидно, очень этого стеснялась, потому что улыбалась только с плотно сомкнутыми губами. И хотя она выглядела сухой и строгой, глаза ее, казалось, всегда светились мягким светом.
Хелен обладала щедрой натурой и добрым сердцем. Как бы Шона выдержала все эти испытания без Хелен? Когда ей хотелось выговориться, Хелен слушала ее, не осуждая ни словом, ни взглядом. А в те редкие моменты, когда она давала ей какие-то советы, Шона удивлялась ее практичности, рассудительности и умению ненавязчиво сопереживать.
Карета, сильно раскачиваясь, грохотала по подъездной дороге, ведущей к Гэрлоху, – явно дорожку давно не выравнивали граблями и не освежали гравий. Внезапно экипаж накренился, и Шона инстинктивно схватилась за планку над окном. Солнечный свет просачивался сквозь темные тучи, как будто ясный сентябрьский день сражался с грядущей бурей. На мгновение ей показалось, что ненастье победит, но ветер быстро отнес облака к западу. Они подъехали к Гэрлоху.
