Сибил бросилась назад, на ходу снимая пистолет с предохранителя.
—Стреляй! Стреляй в гадину!
—Я не могу прицелиться!
Руки Гейджа были изодраны и кровоточили.
—Стреляй, черт возьми! — Он отталкивал голову собаки; щелкающие челюсти оказались прямо перед его лицом. Пули вонзились в бок пса, и его тело вздрогнуло, но он продолжал тянуться к горлу противника. После следующего выстрела собака взвизгнула, и ее безумные глаза затуманились. Тяжело дыша, Гейдж отбросил обмякшее тело, поднялся на четвереньки.
Сквозь оглушающую боль он услышал плач, увидел, как Сибил шагнула к собаке и выстрелила в голову.
—Он был еще жив. Страдал. Давай отведу тебя в дом. Господи, ты весь в крови.
—Заживет, — отмахнулся Гейдж, но все же обнял Сибил за плечи и позволил себе опереться на нее. Через пару шагов ноги у него подкосились. — Дай мне минуту. Всего минуту.
Она помогла ему сесть на ступени и бросилась в дом. Через минуту вернулась с бутылкой воды, миской и бинтами.
—Может, позвонить Кэлу и Фоксу? Когда Фокс был ранен, вы ему помогли.
—Нет. Ничего страшного.
—Дай посмотреть. Я должна посмотреть. — Она быстро и ловко сняла с него то, что осталось от рубашки. Дыхание ее, может, и прерывалось, но промывавшая раны рука не дрожала. — Плечо сильно разодрано.
—Лишняя информация, если речь идет о моем плече. — Он со свистом втянул в себя воздух, когда Сибил прижала прохладный, влажный бинт к ране. — В любом случае, отличный выстрел.
Она смочила водой из бутылки чистый кусок бинта, протерла Гейджу лицо.
—Я знаю, тебе больно. Заживление так же болезненно, как сама рана.
—Да, веселого мало. Сделай одолжение, а? Принеси виски.
—Конечно.
На кухне Сибил уперлась обеими руками в столешницу. Хорошо бы грохнуться в обморок. С трудом справившись со слабостью, она выпрямилась, достала бутылку «Джеймсона» и щедро плеснула в стакан — на три пальца.
Вернувшись, Сибил увидела, что большая часть неглубоких ран на Гейдже уже зажила, более серьезные тоже начали затягиваться. Он залпом выпил две трети виски, затем, пристально посмотрев в лицо Сибил, протянул стакан.
—Допей, дорогуша. Похоже, тебе не помешает.
Кивнув, она проглотила остаток. Потом сделала то, на что до сих пор не решалась. Повернулась и посмотрела на собаку, распростертую на залитой кровью траве.
—Я еще никогда никого не убивала. Глиняные голуби, мишени, медведи в тире. Но еще ни разу не всаживала пулю в живое существо.
—Не сделай ты этого, я был бы уже мертв. Эта собака весила добрых восемьдесят фунтов, одни мышцы, и она совершенно обезумела.
