— Как бы то ни было, все это очень печально, — сказал Дево.
— Печально, но необходимо, — прибавил Лорен, — лучше всего, как ты говоришь, вовсе не рассуждать.
И он запел рассеянно:
И вот Нисета,
Томна, бледна,
Среди лужайки,
Сидит одна.
Лорен не успел допеть буколический куплет, как вдруг послышался страшный шум слева от караульни. Проклятия смешивались с угрозами и воплями.
— Что там такое? — спросил Дево.
— Детский голос, — отвечал Лорен, прислушиваясь.
— В самом деле, — продолжал национальный гвардеец, — бьют какого-то мальчика. О, сюда надобно посылать только таких людей, у которых нет семьи.
— Ну, пой же! — кричал грубый пьяный голос.
И тот же голос запел, заставляя кого-то запомнить и потом повторить:
Госпожа Вето обещала
Перерезать весь Париж…
— Нет, — отвечал мальчик, — не стану петь.
— Пой, пой, тебе говорят!
И тот же голос начал снова:
— Не стану, — твердил мальчик, — не стану, не стану!
— Ах ты мерзавец! — сказал грубый голос.
В воздухе раздался свист ремня, и мальчик протяжно застонал от боли.
— Черт возьми! — вскричал Лорен. — Подлец Симон опять бьет маленького Капета.
Иные из национальных гвардейцев пожали плечами; человека два или три попробовали улыбнуться. Дево встал.
— Я уже говорил, что отцы семейства не должны входить сюда.
Вдруг отворилась дверь, и хорошенький мальчик, преследуемый бичом своего сторожа, выбежал на двор; но едва пробежал он несколько шагов, как что-то тяжелое полетело за ним на мостовую и сильно ударило ему по ноге.
— Ай, ай, ай! — закричал мальчик.
Ноги у него подкосились, и он упал на колено.
— Принеси мне колодку, чудовище, а не то…
Мальчик встал и мотнул отрицательно головой.
— А, вот как! — закричал тот же голос. — Так погоди же, вот мы увидим, погоди!
И чеботарь Симон выскочил из своей каморки, как дикий медведь из берлоги.
— Послушай-ка! — закричал Лорен, нахмурив брови. Куда ты так бежишь, почтеннейший Симон?
— Наказать медвежонка, — отвечал чеботарь.
— А за что? — спросил Лорен.
— Как за что?
— Да, за что?
— За то, что эта дрянь не хочет ни петь, как следует доброму патриоту, ни работать, как следует доброму гражданину.
— А тебе какое дело до этого? — возразил Лорен. — Разве народ поручил тебе Капета для обучения пению?
— А ты что вмешиваешься, гражданин сержант? — сказал удивленный Симон.
— Почему я вмешиваюсь? Потому что это дело касается каждого честного человека. Бесчестно честному человеку смотреть, как бьют ребенка, и не остановить такое дело.
